Спустя еще год он был призван под знамена сборной в качестве дублера своего великого учителя. Как раз в этом качестве и познакомились впервые с Жаиром советские любители футбола, наблюдавшие матч сборных СССР и Бразилии в Лужниках в 1965 году: Жаирзиньо играл тогда минут семьдесят пять на правом фланге (Гарринча появился лишь в самом конце матча). Кстати, сам он помнит ли этот матч?…
Этот вопрос был первым, который я задал Жаирзиньо, встретившись с ним вскоре после возвращения «три-кампеонов» из Мексики.
– Конечно, помню, – ответил он. – Мы выиграли тогда, по-моему, 3:0. Матч был очень интересный, напряженный, и мне понравилась игра вратаря вашей команды и правого крайнего, которого мы впоследствии видели у нас, в Бразилии, в ответном матче.
Он говорил о Банникове и Метревели. В то время, в 1965 году, когда он делал свои первые шаги в сборной, она готовилась к чемпионату мира 1966 года в Англии, который, как мы помним, не явился украшением творческой биографии ни самого Жаира, ни всей команды. Выступая в непривычной для него в то время роли левого крайнего, он не сумел найти общего языка с партнерами, в чем, вообще-то, не было ничего удивительного, если учесть, что в трех матчах, в которых участвовали тогда бразильцы, состав команды менялся так радикально, что из 22 заявленных футболистов на поле выходил 21 спортсмен!
Потом пришли трудные времена: получив травму в товарищеском матче, Жаир целый год лечил ногу, едва не потеряв надежду на возвращение в футбол.
Поскольку травма произошла во время матча, клуб по условиям контракта был обязан обеспечить футболисту бесплатное лечение. Сколько косых взглядов вынес изза этого Жаир! Сколько насмешек! Сколько язвительных реплик раздавалось за его спиной, когда, опираясь на палочку, он ковылял в медицинский кабинет на очередной сеанс процедур… Его подозревали в саботаже, в лодырничанье, затянутые в шелковые галстуки сеньоры намекали, что он сознательно затягивает лечение, чтобы подольше «висеть на шее клуба». Даже этим судьба его удивительно напоминала недавние мытарства его предшественника – Гарринчи.
Железное здоровье Жаира и его стальные нервы выдержали. Он не только восстановил свои силы, не только вернул былую форму, но заиграл еще лучше, чем прежде. И оказался одним из тех, кому было доверено попытаться реабилитировать бразильский футбол: он активно участвовал во всех вариантах сборной в матчах 1968-1969 годов, и его включение в состав основной команды в Мексике не вызвало сомнения ни у Салданьи, ни у Загало. И в Гвадалахаре Жаир явился в глазах футбольного мира таким же открытием, каким стало появление в 1958 году Пеле или в 1962 году – блистательное выступление Гарринчи в Чили.
– Какой матч был для вас самым трудным на чемпионате в Мексике?
– Без сомнения – игра с англичанами. Ведь мы выходили бороться с чемпионами, которые отобрали у нас титул в 1966 году. И нам, естественно, хотелось доказать, что мы не хуже их. Ну и, кроме этого, мне удалось забить в этом матче гол, который стал самым важным голом в моей жизни.
…Вспомним все же, как был забит этот гол. Овладев мячом вблизи штрафной площадки англичан, Тостао сместился несколько влево, обыграл трех защитников, но срезавший угол Мур вновь преградил ему дорогу. Тогда Тостао перекинул мяч в центр штрафной на Пеле, который замахнулся, имитируя удар по воротам, а затем откинул мяч еще правее на выбегавшего Жаирзиньо. Спустя мгновение мяч с силой вонзился в сетку, мимо Бэнкса, выбросившегося в безнадежном усилии спасти ворота, и спортивные комментаторы десятков стран захлебнулись в дружном, едином на всех языках, радостном (для одних) и горестном (для других) вопле: «Го-оол!» И сконфуженно смолкли последние из скептиков, оспаривавших накануне чемпионата целесообразность включения Жаира в число «титуларес» команды. А таких, кстати, тоже было не так уж мало: в прессе ранее раздавались голоса, что-де Жаир – это игрок «чуть выше среднего уровня», «далеко не звезда», «бравый боец, и только», «лишенный глубокого понимания секретов игры, способный ломиться напролом, рассудку вопреки, наперекор стихиям».
Да, сейчас в это трудно поверить, но в то время многих «эстетов» смущала сила и мощь Жаирзиньо.
Сегодня они молчат, эти скептики.
Гол, забитый в ворота англичан, был одним из красивейших голов Жаира и, пожалуй, лучшим из семи, забитых им в Мексике. Кстати, из этих семи четыре были проведены в ворота соперников с позиций, которые строгие теоретики вряд ли отнесут к традиционно именуемой «зоне правого крайнего»: Жаир показал новую школу, новый стиль игры крайнего нападающего. Он умело перемещался в центр и даже на левый фланг, оттягивался назад, помогая защитникам. Строго говоря, в этом не было открытия Америки: перемещения футболистов, смена мест и позиций были известны давно, однако Жаир и его напарники – Пеле, Тостао, Ривелино, Карлос Альберто, Жерсон – довели этот прием до совершенства, продемонстрировав почти автоматическое взаимодействие, подстраховку, взаимозаменяемость разных игроков и звеньев.
Жаиру привычна такая манера игры, ибо у себя в клубе – в «Ботафого» – он всегда играл и продолжает играть по сей день центральным нападающим.
– Где же легче и интереснее играть: в центре или на фланге?
– Пожалуй, все равно, – улыбается он. – Где поставит тренер, там я и играю. Лишь бы не в воротах.
Конечно, он слегка рисуется, купаясь в лучах собственной славы. Но в принципе он прав: сегодня нужно уметь играть в футбол по-разному. В нескольких амплуа. Как Пеле, Тостао, Ривелино, Клодоальдо… Отличившийся в матчах с англичанами и румынами Пауло Цезар, например, поистине поражает своей универсальностью. Он играет сейчас в «Ботафого» роль «свободного полузащитника», выполняя в ходе каждого матча попеременно функции полузащитника-диспетчера, организующего игру, вроде Жерсона в сборной, левого крайнего, центрального и правого крайнего! И никогда не забывает оттягиваться в защиту, если у своих ворот «запахло жареным». Первую половину матча Пауло Цезар обычно тратит на поиски уязвимой точки в обороне противника. В перерыве анализирует с тренером и товарищами по команде результаты этих «опытов», а во втором тайме с удивительным постоянством забивает один, а то и пару голов в ворота противника либо организует голевые ситуации для Жаира.
– Можно ли заметить какую-либо разницу в манере игры защитных линий европейских и латиноамериканских команд?
– Пожалуй, можно, – отвечает Жаир. – Европейские защитники, как правило, более тесно привязаны к своим позициям, более строго выполняют свои обязанности, более резки и грубы в игре. В их поведении на поле чувствуется математический расчет и высокая организация. Латиноамериканские же защитники играют более импровизированно. Но мне кажется, что основное деление между защитными линиями удобнее провести не по «географическому» признаку, а по манере игры: персональной опеке или зонной защите.
– Легче играть против «зоны» или «персоналки»?
– Конечно, против «персоналки».
– Ну а когда вы почувствовали, что можете стать чемпионами?
– Многие из нас, и я в том числе, поверили в это после победы над чехами.
– Так легко был выигран этот матч?
– Нет, дело не в этом. Просто мы убедились тогда, сколь хорошо мы подготовлены физически.
Мы почувствовали, что у нас много сил. А ведь это всегда было нашим слабым местом. И мы всегда верили и знали – без ложной скромности! – что как только мы догоним лучшие европейские команды по физической подготовке, нам будет у них гораздо легче выиграть, чем им у нас. Потому что индивидуально бразильский футболист, как правило, сильнее европейца.
Жаир сделал удивительно точное замечание. Оно совпало с мнением, которое впоследствии высказывали Карлос Альберто, Ривелино, другие игроки сборной да и сам Пеле: основная причина – или одна из основных, если уж быть скрупулезно точным, – отличной психологической подготовки бразильской команды на мексиканском чемпионате, ее целеустремленной настроенности на победу заключалось в ее отличной физической подготовке.