А старика просто было жалко. Он далеко не всегда и долю-то свою платил. Но Зека и Флавио молчаливо соглашались «поверить в долг». И понимающе качали головами, когда Дамиан говорил, что после первого же выигрыша внесет сполна все свои деньги за талоны, за все туры, в которых они играли втроем.
Вокруг, на всех остальных столах «Лузитании», да и на прилавке у Педро виднелись талоны. В вязком и колючем сигаретном дыму ботекина плавали загадочные для профана, но на самом деле преисполненные глубочайшего смысла фразы.
– «Васко» и «Флу» просятся на «трипло».
– Нет, на сей раз «Васко» выиграет: Денилсон во «Флу» не играет.
– В третьей встрече ставлю крест справа.
– А я – в середине. «Палмейрас» сильнее, но он – в гостях.
– Да и Адемир, кажется, потянул связки.
– Тем более.
– «Сантос» и «Ипиранга»… Ха! Что это еще за «Ипиранга»? Кто-нибудь слышал что-нибудь о ней?
– Будет «зеброй».
– Почему?
– Она дома. Там, в Араракуаре, с ней никто не справится. Там на архибанкаде – больше пистолетов, чем в арсенале Второй армии. Никакой Пеле не спасет.
– Значит, что?
– Как минимум «дупло»: справа и в центре.
– А я ставлю «трипло».
– Ну, если тебе денег не жалко…
Это сумасшествие продолжалось с утра до вечера. С того момента, как Педро, кряхтя и охая, вздергивал вверх железные жалюзи, и до того, как Сильвия – где-то уже на рассвете – уводила своего последнего клиента, и черная Лурдес выливала на кафельный пол ботекина ведро белой едкой «санитарной воды» и бралась за щетку. Это продолжалось с утра до вечера вот уже более полугода. И с каждой неделей страсти раскалялись все больше и больше. В этом смысле «Лузитания», впрочем, не была исключением: весь Рио сошел с ума. Да, да, весь Рио. От грязных притонов Каскадуры и Сан-Кристована до отделанных каррарским мрамором апартаментов супругов Майринк-Вейга – одного из богатейших семейств Рио.
От приемных салонов прохладной губернаторской канцелярии во дворце «Гуанабара», что рядом со стадионом «Флуминенсе», до вагоноремонтных мастерских вокзала «Леопольдина». Всюду, всюду, всюду кариоки колдовали над магическими талонами «Лотерия Эспортива», или, как ее назвали в первые же дни после ее появления, «Болао». Было от чего сойти с ума! Уже в самом первом, опытном туре лотереи, проведенном без всякой рекламы, без подготовки, без организации, участвовало 77 тысяч человек. Во втором туре количество проданных талонов подскочило до 180 тысяч! Спустя всего два месяца, в десятом туре, в погоню за счастьем устремились свыше двух миллионов кариок. То есть ровно половина города! Ну а во всех двадцати восьми турах, проведенных с апреля по декабрь 1970 года, было продано свыше 80 миллионов талонов на общую сумму 475 миллионов крузейро, что составляет около 100 миллионов долларов. И это несмотря на то, что лотерейные агентства и организованная продажа билетов были налажены только в двух городах страны: Рио-деЖанейро и Сан-Паулу!
Секрет сенсационного успеха лотереи объяснялся весьма просто. Она сумела объединить две самые сильные страсти бразильца, два огня, жгущие его душу: футбол и азартные игры.
Ну- что касается футбола, тут комментарии не нужны. А вот относительно страсти соотечественников Пеле и Гарринчи к азартным играм следует сказать подробнее.
Этой слабостью они страдают со времен Педро Альвареса Кабрала, открывшего землю, названную впоследствии Бразилией. Возможно, они унаследовали ее от европейских конкистадоров, которые, как известно, в погоне за дразняще-недоступным таинственным Эльдорадо, пускались на самые безрассудные авантюры. Сейчас, спустя четыре с половиной века, бразилец все так же любит бросать вызов судьбе.
Не колеблясь, он рискнет последним сентаво ради призрачного миллиона, даже если шанс заполучить этот миллион будет столь же исчезающе мал, как вероятность находки золотого самородка в песке Копакабаны. Дюжине конкретных синиц, зажатых в руке, бразилец предпочтет весьма проблематичного и именно поэтому дразняще-привлекательного журавля в небе.
Именно поэтому в течение долгого времени едва ли не самыми процветающими и рентабельными предприятиями в стране были казино, в стенах которых вырастали многие поколения горячих потомков Кабрала. Так продолжалось до конца второй мировой войны, до тех пор, пока пуританствующий президент маршал Дутра не принял два печально знаменитых декрета. В погоне за чистотой морали, за возвеличиванием святых идеалов семьи, собственности и нации маршал распорядился объявить вне закона компартию и закрыть казино.
Ни то, ни другое мероприятие не увенчалось успехом. Бразильская компартия, хотя и в подполье, продолжает здравствовать и по сей день. (Заметим попутно, что ни одна из партий, существовавших во времена маршала Дутры и ликовавших по поводу запрещения компартии, не уцелела до наших дней.) Ну а взамен изничтоженных маршальской рукой казино в стране возникла грандиозная сеть тайных игорных домов и притонов, замаскированных под рестораны и кабаре.
«Лотерия Эспортива» поэтому появилась весьма кетати. Она дала неожиданный и долгожданный легальный выход эмоциям, сдерживаемым долгими годами воздержания и подполья. Благодаря ей каждый гражданин Бразилии получил вполне законную возможность и даже право, отшвырнув в сторону конкретных и скучных синиц, устремиться в волнующую погоню за парящими в небесах журавлями. А поскольку эта охота облекалась в увлекательную форму разгадки футбольных ребусов, шансы на успех казались сказочно большими: ведь каждый бразилец – если он, черт возьми, настоящий бразилец! – всегда считает себя непререкаемым авторитетом в области футбола!
И в самом деле, эта штука кажется дьявольски простой: вы входите в агентство по продаже талонов спортивной лотереи, берете у смазливой девчонки длинную карточку, на которой обозначены тринадцать матчей предстоящего в субботу и воскресенье тура.
Тринадцать встреч, в которых участвуют, как нетрудно догадаться, двадцать шесть команд. Вы должны обозначить свои прогнозы на все эти тринадцать матчей, проставив крестики в соответствующих графах карточки: либо возле команд, которые вы считаете вероятными победительницами, либо, если вы предполагаете в каком-то матче ничью, – в средней графе.
И все! После этого вы сдаете карточку обратно, и, наградив вас очаровательной улыбкой, девушка протягивает вам ее копию вместе с квитанцией с обозначением суммы, которую вы должны заплатить за свои ставки. Дело в том, что подавляющее большинство кандидатов в миллионеры делают по нескольку двойных («дуплос») или тройных («триплос») прогнозов в тех случаях, когда результат игры представляется им не совсем очевидным. В матчах, например «Фламенго» и «Флуминенсе», которые по накалу страстей и традиционному отсутствию фаворитизма можно уподобить знаменитому финальному матчу на первенство СССР 1970 года между ЦСКА и «Динамо», болельщики предпочитают прогнозировать «триплос».
Ну а когда, скажем, «Сантос» встречается с какой-нибудь скромной «Ипирангой» или «Понте-Прета», то тут обычно прогнозируется победа «Сантоса» либо «дупло»: победа «Сантоса» и ничья.
Кажется просто: нужно дать побольше двойных и тройных прогнозов на «сомнительные» матчи, и победа у вас в кармане. Увы, увлекаться «дуплос» и «триплос» опасно: плата за такие прогнозы стремительно возрастает и возрастает в геометрической прогрессии. За три «триплос» вы платите 27 крузейро, за пять – 243, за восемь – 6.561 и так далее. Для сведения можно указать, что средний заработок неквалифицированного рабочего в Рио-де-Жанейро не превышает обычно 150 крузейро. Поэтому большинство «играет по маленькой», платя за свои талоны от 2 до 10 крузейро. Если Рикардиньо Майринк-Вейга, мечтавший в случае выигрыша пригласить на ближайший карнавал в Рио Бриджит Бардо, мог позволить себе расходовать в каждом туре по полтысячи крузейро, то Старый Педро ни разу не платил за свои талоны больше дюжины монет. Старик тоже распланировал наиболее выгодное применение выигранных миллионов: часть средств будет положена в банк под проценты, вторая часть пойдет на покупку приличного ресторана поблизости от порта или на Копакабане. Остальные деньги он намеревался израсходовать на поездку в Португалию: надо же было в конце концов посетить когда-то отчую землю и поставить пудовую свечку святой Фатьме! Сильвия всегда играла по два крузейро. Выиграв, она намеревалась покинуть свою нелегкую «работу» на прилегающей к порту площади Maya. Ей также грезился новый двухэтажный дом в Петрополисе и университетский факультет – для дочки. Сержант Лопес, как и Сильвия, играл по паре крузейро, но аккуратно: каждую неделю. Никогда не набирая больше восьми очков из тринадцати возможных, он не унывал, ибо верил в свою звезду. Он даже уже присмотрел небольшую фазенду около Санта-Крус (полчаса на автомашине от Рио, машину он, разумеется, тоже купит!) с птичником и банановой плантацией.