Пеле зашнуровал бутсы, выпрямился. Испанский судья поднес ко рту свисток. Замерли трибуны. Затихла «Лузитания». Сжались в комок миллионы сердец.
И еще ярче разгорелись костры «макумбы». Матч начался.
Первые минуты игры вполне оправдывали прогнозы: несмотря на тщательную психологическую подготовку, на всю воспитательную и разъяснительную работу, на лекции о вреде предрассудков и призывы «докажем, что мы сильнее!», бразильцы заметно нервничали. Несколько раз подряд ошибается ключевой игрок защиты – Клодоальдо, который, как обычно, должен был гарантировать безопасность подступов к штрафной площадке. Несколько раз защитники и полузащита совершают поистине инфантильные промахи, вручая мяч соперникам, которые не используют выгодных моментов. Что касается уругвайцев, то и они действуют именно так, как предвидел Загало вместе со своим генеральным штабом: понимая, что в открытой борьбе им на сей раз не совладать со своим вечным соперником, они почти откровенно нацелились на ничью. Точнее говоря, ушли в глухую защиту, надеясь, что если удастся безнаказанно отсидеться в траншеях 120 минут, то, глядишь, дело может дойти до жеребьевки, в которой их более чем скромные шансы подымались до 50 процентов.
Не теряли они, разумеется, надежды и на какойнибудь нечаянный гол, ибо знали, что бразильская защита и в особенности вратарь играют отнюдь не безошибочно. Для достижения этой цели они взяли на вооружение ту самую «катимбу», которой так опасался Загало: подножки, силовые приемы, полулегальные и откровенно грубые толчки сыпались как из рога изобилия. В борьбе с более техничным противником зта «эскалация грубости» становилась для них единственным шансом. Особенно усердствовал левый защитник Мухика, который, видимо, взял на себя перед игрой торжественное обязательство отправить Жаирзиньо в госпиталь. И как можно скорее. Судья, глядя на эту «охоту», улыбался, хотя и не забывал время от времени манипулировать своими цветными карточками. Его более чем очевидная снисходительность к грубости вдохновила Жаира, который, устав получать по ногам от Мухики, в конце матча в суматохе у своей штрафной площадки решил отвести душу, отправив своего усердного опекуна в нокдаун, что вызвало нервную истерику Загало, выскочившего на поле с мольбами и проклятиями по адресу Жаира.
Но все это случилось уже под занавес, до которого мы с вами еще не добрались.
Итак, первые 20 минут были разыграны по партитуре Хохберга. Он сумел навязать бразильцам свой нарочито медленный ритм. «Катимба» выбила их из равновесия, и как награда уругвайскому тренеру и его прилежным питомцам за это добросовестное исполнение домашнего задания родился первый гол.
Пожалуй, именно так можно квалифицировать этот казус: «родился гол». Его не столько забили уругвайцы, сколько пропустили бразильцы. Сначала Брито, спокойно владея мячом, вдруг заторопился и дал неточный пас на правый фланг, вручив мяч Моралесу. Вместо того чтобы, исправляя ошибку, немедленно прикрыть устремившегося к воротам Кубильяса, Брито еще попытался жестами извиниться перед Карлосом Альберто и позволил правому крайнему уругвайцев беспрепятственно получить пас. Но и тут еще не все было потеряно. Брито настиг противника неподалеку от угла вратарской площадки, пересекая ему путь к воротам, и Кубильяс из весьма выгодного положения попытался ударить. Именно попытался: он делал это торопливо, боясь, видимо, что Брито окончательно перекроет ему путь, и мяч, неуклюже скользнув у него по ноге, срезался и както медленно «поплыл» к воротам. И вратарь Феликс, словно загипнотизированный, проводил его глазами.
Впоследствии он утверждал, что срезка Кубильяса лишила его равновесия, ибо он ожидал сильного удара, а получился какой-то нелепый тычок. Как бы то ни было, мяч оказался в воротах, и, таким образом, надежда Хохберга на нечаянный гол сбылась.
Теперь ситуация «Селесте» казалась почти превосходной. Уж чем-чем, а слабостью защитников ее попрекнуть было нельзя. Ведь до сих пор они в четырех матчах пропустили всего один гол! Поэтому теперь можно было, поблагодарив всевышнего за этот нечаянный подарок, действовать еще осмотрительнее: уйти в глухую защиту, запереть подступы к своей штрафной площадке, лишить бразильское нападение зубов, прикрыв жесткой персональной опекой Жаирзиньо и Пеле, и наращивать силовое давление, единственный фактор, в котором уругвайцы чувствовали свое почти неоспоримое преимущество.
Увы, пропущенный гол произвел на бразильцев неожиданный эффект: они стали успокаиваться, словно почувствовав, что необходимая жертва сделана, дань традиции принесена. Были, правда, еще ошибки Клодоальдо и Пиазы, были удары по бразильским воротам, но все же чувствовалось, что в матче произошел перелом. Жаир, который, как и Пеле, с самого начала играл весьма хладнокровно, все чаще и чаще обыгрывает Мухику. Ривелино устраивает несколько раз подряд свой знаменитый «карнавал», разбрасывая уругвайцев в разные стороны стремительными финтами корпусом. Пеле на 24-й минуте получает в штрафной площадке отличный пас от Эверальдо, принимает его на грудь и… падает, снесенный дружными усилиями нескольких защитников.
Бразильцы в надежде вздымают руки: пенальти?! Но судья олимпийски спокоен. Мухика снова бьет по ногам Жаира. Ривелино исполняет штрафной, попадая в «стенку». Ох, тяжко пришлось кому-то в этой «стенке»!
И когда всем уже казалось, что подведение итогов и окончательное сведение счетов между бразильским нападением и уругвайской защитой откладывается до второго тайма, был забит гол. Вот про этот гол со спокойной совестью можно сказать: «Был забит!» Это был гол-красавец! Не хилый и неуклюжий «пырок» Кубильяса, а гол, который может украсить биографию любого игрока, историю любого турнира или команды. Занятые охотой за Пеле, Тостао и Жаиром, уругвайцы прозевали неожиданный рывок Клодоальдо, который прошел по левому флангу и стремительно влетел в их штрафную площадку, предугадывая пас на выход от Тостао. Пас был безупречен, удар Клодоальдо тоже. Бросок блестящего вратаря Мазуркевича не смог спасти ворота: мяч влетел в левый от него нижний угол.
Этот гол был осуществлением мечты, которая жила в душе мальчишки с тех пор, когда он, голодный сирота, нашел себе кров на тренировочной базе «Сантоса». С тех пор, когда он подавал мячи за воротами, в которых тренировался великий Жилмар.
С тех пор, когда он голодал, носил обноски и не терял надежды. Всего лишь три-четыре года назад он был никем. Играл в юношеском составе «Сантоса» время от времени. Тогда, когда оказывалось свободное место. Ни контракта у него не было, ни реальных шансов на успех. До тех пор, пока прозорливый тренер Антониньо не поверил в него, взял с командой в турне по Мексике и не побоялся выпустить в одном из матчей на той позиции, которая всегда принадлежала «би-кампеону» Зито.
За три года этот парень стал не просто игроком основного состава «Сантоса», а одним из ключевых игроков. И когда Салданья включил его в сборную, несмотря на молодость Клодоальдо, не нашлось, пожалуй, ни одного голоса против. Даже среди прессы Рио-де-Жанейро, которая по старой традиции встречает в штыки всех, за исключением Пеле, паулистов, приглашаемых в национальную команду.
На второй тайм бразильцы вернулись окончательно успокоенными. В перерыве Загало устроил им «промывание мозгов». Никогда раньше его не видели таким ни его нынешние питомцы, ни его прежние товарищи по «Ботафого» и сборной. Всегда уравновешенный и хладнокровный, он решил, что в данной ситуации единственно правильным решением будет «дернуть за узду». Он кричал на притихших футболистов как на провинившихся школьников. Он стыдил их за мягкотелость, за дряблость, за беззубость, за немощь. Он напомнил им, что Уругвай, оказавшись в куда более легкой группе, добрался до полуфинала ценой убогих побед и скудных голов. Он напомнил, что уругвайцы только что едва не провалились в матче с русскими, где вынуждены были играть 120 тяжелых минут, забив самый постыдный гол за всю историю «Селесте».