Все это не значит, конечно, что Загало механически пошел по чужому пути. Вовсе нет. В первые недели он проделал массу экспериментов. Достаточно сказать, что из десяти международных товарищеских матчей, проведенных сборной дома накануне отъезда в Мексику, не было и двух, в которых бы она выступала одним составом. И хотя трое основных нападающих – Жаирзиньо, Пеле и Тостао – перекочевали в команду Загало от Салданьи, новый тренер счел целесообразным изменить тактику нападения. Если Салданья считал необходимым выдвигать фланговых нападающих (Жаирзинью – справа и Эду – слева) вперед, Загало предпочел держать левое крыло оттянутым – по примеру того, как играл в сборной 1958-1962 годов он сам (и как играл, по его предписанию, в «Ботафого» Пауло Цезар). К слову сказать, Пауло Цезар первоначально планировался на основную позицию и в сборной, однако впоследствии был заменен Ривелино.
Загало – счастливчик? В Бразилии сейчас уже мало кто помнит, что первые его шаги в сборной были встречены отнюдь не овацией. «Ударив по Салданье, ударили по сборной, – писал журнал «Маншете». – Теперь она должна подниматься на ноги раненая – пока еще не знаем, сколь сильно». Загало, однако, выдержал период раздражения и недоверия с достоинством. Работал, не откликаясь на выпады прессы. А между тем многие журналисты чувствовали свою правоту, ибо в поступи сборной не было, по их мнению, уверенности, хотя до старта в Мехико оставались считанные недели. Масла в огонь подливали товарищеские матчи, проведенные в последние перед отъездом дни: неубедительная победа над сборной Чили (2:1), бесцветные нулевые ничьи с командами Парагвая и Болгарии. Особенно остро переживалась ничья с командой Болгарии, которая, как выяснилось, была не столько национальной сборной, сколько чем-то вроде юношеского ее варианта.
Именно после этого матча в сердца бразильцев глубоко проникли отчаяние и пессимизм, а газеты заполонили унылые комментарии специалистов и панические прогнозы тотчас взявшихся за перо бесчисленных дилетантов. Кто только в эти дни не писал и не говорил в Бразилии о футболе! Болтливые модные портные и обычно немногословные армейские генералы, куплетисты из ночных кабаре и чиновники губернаторских канцелярий, банкиры и дамские парикмахеры, политические обозреватели и музыкальные критики, элегантно-усталые герои светской хроники и замученные безжалостной борьбой за существование обитатели рабочих предместий – все они, интервьюируемые столь же взволнованными репортерами прессы, радио и телевидения, делились своими соображениями о роли «чистильщика» в организации обороны, о преимуществах длинного паса на выход перед короткими поперечными передачами и т. д. и т. п.
Последовательному и детальному освещению подвергалась личная жизнь футболистов, их близких и дальних родственников, однокашников и соседей по дому, действительных и мнимых подруг. И разумеется, все непрерывно поучали Загало и сокрушались о неминуемом поражении, которое ждет команду Бразилии под его руководством.
С каждым днем страсти на этой обезумевшей ярмарке футбольных и околофутбольных новостей накалялись все более. И с каждым часом росла волна газетного прибоя, выплескивая на головы обалдевших обывателей серую пену «достоверностей», прогнозов и мнений. Так продолжалось до того всколыхнувшего весь Рио-де-Жанейро дня, когда команда отправилась в Мексику.
Первый блин, но не комом
3 июня 1970 года… После полудня жизнь страны просто залихорадило! Необычно рано заполнились автобусы на линиях, соединяющих центральные районы Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу и других городов с предместьями. Закончив работу раньше обычного, люди спешили домой, к телевизорам. Старый кассир банка «Боа-Виста» Жоаким Перейра впервые не сердился на торопливость клиента: как и я, он торопился домой… Спешили разносчики телеграмм и бродячие торговцы, налоговые инспекторы и сборщики мусора, вывозящие из подвальных этажей небоскребов старые газеты и пивные бутылки. Вечерние школы отменили свои занятия, магазины закрылись на два часа раньше, почтовые отделения перестали принимать корреспонденцию, правительственная радиопрограмма «Голос Бразилии» была перенесена на другие часы. И торопливо семенящие по Копакабане мулатки в мини-юбках не получали обычных комплиментов: мысли самых горячих поклонников женской красоты сосредоточились в этот день на других ногах. Куда менее красивых и гораздо более далеких…
Время приближалось к семи часам вечера, и на улицах, связывающих деловой центр Рио с жилыми кварталами – Ботафого, Копакабаной, Леблоном, возникла грандиозная автомобильная пробка: все бежали домой. Проложенные в век дилижансов и газовых фонарей, эти улицы не были рассчитаны на телевизионно-футбольный психоз. На улице Сан-Клементе в нескончаемой веренице «виллисов», «фольксвагенов», автобусов, «шевроле» и грузовиков, стиснутой между облупившимися стенами старых домов, жалобно взвизгивала, умоляя уступить ей дорогу, белая машина «скорой кардиологической помощи». Напрасно! Незавидна была судьба человека, ожидавшего ее в этот драматический час. В миллионах домов дрожащие от нетерпения пальцы поворачивали рукоятки и нажимали кнопки телевизоров. Серебристые тени бегали по скуластым лицам мулатов и негров, белых и китайцев, итальянцев и арабов, японцев и… кого только нет в этой громадной Бразилии!…
Во дворце Ларанжейрас сел к телевизору в окружении членов семьи и ближайших чиновников своей канцелярии президент страны генерал Гарастазу Медиси. Сюда получили также доступ фотографы, аккредитованные при правительстве. Но с условием: закончить съемку до первого удара по мячу. Губернатор Рио-де-Жанейро Неграо де Лима чувствовал себя на седьмом небе: он был одним из маленькой группы счастливчиков, для которых министерство связи организовало трансляцию матча в цветном варианте.
В эти же минуты, вспотев от напряжения и страха заблудиться в безбрежном мире эфира, ловя волну Гвадалахары, крутили тумблеры своих потрепанных транзисторов сборщики каучука с берегов Тапажос, одного из притоков Амазонки. В тех краях еще нет телевизоров, да и радио легче услышать из Гаваны или Москвы, чем из Рио-де-Жанейро или Сан-Паулу: уж больно невелики мощности бразильских станций.
Но вот, отмахиваясь от москитов, закладывающих угрожающие виражи над их головами, сборщики каучука вылавливают наконец из суматошной и истеричной какофонии чуть слышные призывы Валдира Амарала – знаменитого футбольного комментатора радиостанции «Глобо»: «Внимание! Говорит Гвадалахара! 15 часов 58 минут по местному времени! Сеньоры, друзья, соотечественники! Вы слышите, как на стадионе «Халиско» звучит гимн нашей великой родины – Бразилии!»
А в автомобильной пробке на Сан-Клементе, взывая о милосердии, по-прежнему воет белый автофургон «Скорой помощи». Нервно трепещут на прохладном ветру желто-зеленые бразильские флаги, кое-где ввинчиваются в потемневшее небо первые робкие ракеты, рассыпаясь над городом горячими нетерпеливыми брызгами. Пустеют бары, обычно переполненные в этот час.
Но Старый Педро – смекалистый португалец, все знавший, все предвидевший заранее, – притащил из дому свой старенький телевизор и торжественно водрузил его на шкаф с посудой. Повыше. Чтобы было видно всем. И «Лузитания», озаряемая неверным трепетным светом телеэкрана, заполнилась волнующимся людом. Даже Лопес де Соуза бросил свой пост и пришел сюда, усевшись на самое удобное место. Сильвия притащила свою дочку. Флавио – щупленький лифтер из отеля «Плаза» – потребовал бутылку шампанского, чтобы отметить первый гол в ворота чехов.
Телевизор в «Лузитании» был, конечно, бесплатный: заходи и смотри. Но вот за пиво и лимонную батиду нужно было, разумеется, платить. И Старый Педро благословлял небеса за это великое изобретение – телевидение, благодаря которому за один этот вечер «Лузитания» сделала недельную выручку.
…С грязного шкафа на затаивший дыхание бар – «ботекин» падали вызывавшие нервную дрожь слова: «Внимание, Бразилия! Судья Рамон Баррето смотрит на часы! Внимание! Он проверяет, все ли готово к началу матча. Внимание, Бразилия! Внимание! Начинается наш первый матч девятого чемпионата мира!…»