Стеклянный шар кабины подвесной дороги парил на высоте полутораста метров над проспектом Солнца, цепляясь за тонкие, словно струны, тросы, протянутые между лёгких ажурных башен, расставленных вдоль проспекта через равные промежутки. Основания башен тонули в густых кронах гималайских кедров и араукарий — деревья шествовали стройными рядами с запада на восток вдоль длинных и узких каналов с сияющей на солнце водой, казавшейся с высоты расплавленным золотом. Заключённые в белоснежные желоба из плавленого камня, ленты каналов терялись где-то у далёкого горизонта, разрезая зелень парков и аллей, сходившихся к проспекту с севера и юга.
Я смотрел вниз и думал о том, что эти тонкие белые линии очень похожи на кровеносные сосуды огромного живого организма, лежавшего подо мной и раскинувшего своё «тело» на тысячи квадратных километров с северо-востока на юг, до самого моря. В сущности, Город — в некотором родестолица обновлённой Земли — и был таким организмом, заключавшим в себе тысячи автоматизированных взаимосвязанных структур, распределительных центров и транспортных линий, которые обеспечивали комфортную и устроенную жизнь людей. Хотя по такому же принципу были устроены все земные города и посёлки, но по размерам Город был единственным в своём роде. Люди давно перестали селиться на планете беспорядочно и скученно. Теперь всё население Земли обитало в трёх основных жилых поясах, охватывавших самые благоприятные климатические зоны планеты. На остальной же территории суши простирались бесконечные заповедные леса, степи или саванны, где бродили никем не пуганные животные и гнездились бесчисленные стаи разнообразных птиц. Заповедники сменялись сельскохозяйственными угодьями, полосами фруктовых садов и многочисленных плантаций, морские фермы расположились в прибрежных зонах. Всё это служило дополнительным источником для производства продовольствия, необходимого трёхмиллиардному человечеству, несмотря на то, что давно уже наука открыла способы создания качественных искусственных белков и сахаров.
Отсюда, с высоты более сотни метров, люди внизу выглядели разноцветными каплями, сливающимися в огромное море красоты и здоровья. Это «море» разливалось по движущимся тротуарам, по широким лестницам, взбиравшимся на лесистые холмы — предвестники далёких гор. Оно плескалось на гигантских мостах, арочные пролёты которых были перекинуты через полноводные реки и широкие озёра. Волны его колыхались за опалесцирующими оградительными барьерами пешеходных галерей, подвешенных на высоте между домами-посёлками; разноцветные «капли» его пестрели на обширных открытых площадках для отдыха и развлечений. Кругом кипела и бурлила неутомимая и яркая жизнь, которой здесь было подчинено буквально всё, начиная с архитектуры.
Одни из жилых домов, подобно могучим кораблям с плавными линиями крутобоких бортов и высоко поднятыми носами с кормой, смело вспарывали тёмно-зелёные волны кипарисовых рощ, устремляясь по проспектам и улицам к далёкой площади Совета. Другие же наоборот выглядели величественными ступенчатыми сторожевыми башнями, охранявшими широкий проход между холмов, в который нырял проспект Радости, чтобы затем спуститься к берегу тёплого моря. Все здания сияли на солнце тысячами зеркальных окон, а хрустально-прозрачные купола крыш, раскрытые небу и солнечному свету, таили в своей глубине зелёные пятна внутренних оранжерей и садов, в которых царило буйство весеннего цветения.
Дворцы искусств, похожие на античные храмы, сложенные из розового парфира, контрастировали со строгостью прямых колоннад и резных арок из чёрного базальта и серого гранита, отмечавших входы на спортивные площадки и стадионы. Там любой землянин мог отдаться всевозможным спортивным состязаниям, играм, занятиям танцами или гимнастикой, оттачивая красоту своего тела и тренируя силу духа. Кругом здоровые, гармонично сложенные тела радовали глаз: всевозможные оттенки волос, глаз, цвета кожи сочетались в людях, ведших свою родословную от различных рас; под безупречной кожей проступали выразительные мышцы на крепких скелетах. Таким людям был под силу любой труд, любые творческие устремления духа. Их не могли устрашить даже самые высокие вершины познания, уводившие человечество всё дальше в глубины Вселенной, куда они направляли свою животворную поступь от поколения к поколению.
Почти незаметно начался пологий спуск. Аллеи южноафриканских лейкодендронов, дымившихся серебристой листвой, отмечали начало обширной площади, где высилось белоснежное пирамидальное основание здания Совета ОСО. Я нажал небольшой рычажок в подлокотнике кресла, и кабинка, в которой я ехал, мягко стукнувшись о причальный барьер, остановилась на плоской площадке, венчавшей ажурную башню-станцию. Лифт спустил меня вниз, на площадь к подножью широкой лестницы, возносившейся к центральному входу в здание.