- То есть, всё чревато проблемами с психическим здоровьем, а в конечном итоге и преждевременной смертью? - догадался Рэд Фламер. - Видимо, в этом и причина проблем со здоровьем у научной экспедиции с «Фебы-2»?
Он посмотрел на Дэвику, затем неопределённо пожал плечами.
- Но это очень странно. На Титане нет никаких форм высшей жизни, способной излучать биофотоны. Если только...
- В глубинах подлёдного океана Титана не обитает что-то более эволюционно развитое, чем было известно нам! - догадалась Дэвика, хмуря брови. - И мы, возможно, погубили эту неведомую нам жизнь своим безумием и страхом!
Рэд ничего не ответил, только снова посмотрел на Алана Кэма.
- А Ян? Он умирает?
Чуткое ухо Дэвики уловило, как дрогнул голос Фламера. Ей совсем не хотелось сейчас проявлять свою эмпатию к этому человеку, но, помимо своей воли, она почувствовала, как его сердце сдавил мимолётный холодок страха. Лицо Рэда побледнело.
- Нет, не умирает, - отрицательно покачал головой руководитель биологической Службы. - В этом и заключается самое странное для нас. Нет никаких галлюцинаций или иллюзий, о которых рассказывали вы, и которые складывались бы в глобальные изменения репрезентаций. Если эти археи и служили раньше триггерами, вызывавшими изменения в его психике, то теперь они почти не активны. Нет ни размножения, ни мутаций. Они постепенно гибнут в его организме. И это тоже довольно странно.
- Как же так? - удивился Рэд.
- Возможно, повышенная сила тяжести препятствует делению этих архей или какие-то различия в составе атмосферы убивают их на Земле. Ведь и у вас двоих тоже наблюдаются малые концентрации некоторых фрагментов нуклеиновой кислоты этих неземных микроорганизмов.
- Мы тоже были ими заражены? - изумилась и даже испугалась Дэвика.
- Да. Но теперь вы вне опасности, как и Ян. Теперь со всем этим предстоит разбираться лучшим научным умам Земли.
- Но личность моего племянника? Она не пострадала? Можно ли говорить о её неизменности?
- Об этом пока сложно судить. Думаю, на данный момент здесь нет предмета для изучения ни для нейропсихологии, ни для психиатрии или когнитивной психологии, - пожал плечами Алан Кэм. - Пока никакой регрессии сознания или соматических отклонений у этого юноши не наблюдается. Но я всё равно направлю его в Город, в Центральный клинический институт ПОТИ для дальнейшего наблюдения. Надеюсь, вы не станете возражать? Это обычная предосторожность, но в данном случае без неё не обойтись. Хватит уже с нас случайностей.
Алан Кэм проницательно посмотрел на Рэда Фламера. Тот согласно кивнул.
- Да, разумеется. Я сообщу его матери. Тем более, что нам самим предстоит поездка в Город, где нас давно уже ждут с отчётом.
Рэд покосился на Дэвику. Та в очередной раз нахмурила брови и взволнованно задышала всей грудью.
Над площадью Совета витали весенние ароматы ванили – внизу аллеи серебристых лейкодендронов, уходившие в сторону проспекта Свободы, красовались гроздями крупных нежно-абрикосовых цветов. Дэвика сидела на одной из уютных скамеек, расставленных на плоской вершине небольшой возвышенности, приспособленной под смотровую площадку, и разглядывала широкие плиты розового мрамора, укрывавшие пологий склон. Девушка специально приехала сюда за несколько часов до начала заседания комиссии, которая должна была решить их с Рэдом судьбу... Хотя на самом деле Дэвика всё уже решила для себя сама. По сути, ей оставалось лишь сообщить о своём решении членам комиссии.
С лёгкой печалью Дэвика взирала на лохматые свечи южноафриканских красавцев, с наслаждением вдыхая манящие цветочные запахи, разносимые ветром. В голове у неё была лёгкая сумятица, а душу наполняли противоречивые чувства. Вчерашняя встреча с возлюбленной Ларка Тэрона была для Дэвики, пожалуй, самым тяжёлым испытанием за последние дни. Как всё-таки странно устроена человеческая психика. Вроде бы, все давно знают о бессмертии души, неизменно шествующей сквозь череду рождений и смертей, все понимают бессмысленность скорби о бренной оболочке. Но стоит уйти из жизни человеку, который был для тебя дорог или которого ты хорошо знал, и бесспорность общепризнанной истины сразу меркнет перед гнездящимся где-то в глубине каждого животным эгоизмом. В угоду ему мы всеми силами пытаемся удержать подле себя то, что нам никогда не принадлежало. Вместо радости о возвысившейся душе, мы накидываем на неё путы отчаянной скорби, словно хватаем за ноги пытающегося взлететь к солнцу Икара.