— Разделены по полам? - ещё больше удивился я. - Вы хотите сказать, что эти самые «старые люди», подобные Гильгамешу, были бесполыми?
— Почему бы и нет? - спокойно пожала плечами Светлана. - Бесполость клонов была одним из залогов их покорности «богам» и безраздельной власти тех над своими творениями.
— Скорее всего, они, также, как и сами «боги», были гермафродитами, - поправил её Акира. - Я имею ввиду именно «старых людей». Ибо о бесполости можно вести речь только в отношении первых экземпляров «лулу-амелу». Хотя и это вызывает у меня большие сомнения. Ведь понятия о половых отношениях существовало в среде «старых людей» безусловно. Да и созданный в итоге «богиней» Аруру «дикий человек» Энкиду является некой модификацией местных аборигенов, а вовсе не был «примитивным рабочим»: «Аруру, услышав эти речи, подобье Ану создала в своём сердце. Умыла Аруру руки, отщипнула глины, бросила на землю, слепила Энкиду, создала героя. Порожденье полуночи, воин Нинурты, шерстью покрыто всё его тело, подобно женщине, волосы носит, пряди волос как хлеба густые; ни людей, ни мира не ведал, одеждой одет он, словно Сумукан». Это творение, пока ещё не оцивилизованное, было выпущено «богами» на волю, где его увидели представители «старых людей» и приняли за земного аборигена: «Человек-ловец-охотник перед водопоем его встречает. Увидел охотник — в лице изменился, со скотом своим домой вернулся, устрашился, умолк, онемел он, в груди его — скорбь, его лик затмился, тоска проникла в его утробу, идущему дальним путём стал лицом подобен. Охотник уста открыл и молвит, вещает он отцу своему: «Отец, некий муж, что из гор явился, — во всей стране рука его могуча, как из камня с небес крепки его руки, — бродит вечно по всем горам он, постоянно со зверьем к водопою теснится, постоянно шаги направляет к водопою. Боюсь я его, приближаться не смею! Я вырою ямы — он их засыплет, я поставлю ловушки — он их вырвет, из рук моих уводит зверьё и тварь степную, — он мне не дает в степи трудиться!».
— Да, явно это создание не от мира сего! - усмехнулся я. - Сразу видно, что недоработанный «экспериментальный образец». А вокруг-то уже вполне цивилизованные охотники и скотоводы. На дворе неолит, я так понимаю?
— Нет, скорее, речь нужно вести о верхнем палеолите, - поправил меня Акира. - Где-то о середине данного исторического периода или его конце. Интересно, какой именно способ оцивилизовывания Энкиду избирает Гильгамеш. Вот послушайте: «Отец его уста открыл и молвит, вещает он охотнику: «Сын мой, живёт Гильгамеш в Уруке… Иди, лицо к нему обрати ты, ему расскажи о силе человека. Даст тебе он блудницу — приведи, её с собою: победит его женщина, как муж могучий! Когда он поит зверьё у водопоя, пусть сорвёт она одежду, красы свои откроет. Увидев её, приблизится к ней он — покинут его звери, что росли с ним в пустыне!… Гильгамеш ему вещает, охотнику: «Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи с собою…».
— И что, план удался? - усмехнулся Амоль Сайн.
— Безусловно, - улыбнулся в ответ Акира. - И Энкиду такой метод очень даже понравился, судя по всему: «Пошёл охотник, блудницу Шамхат увёл с собою… Увидала Шамхат дикаря-человека, мужа-истребителя из глуби степи: «Вот он, Шамхат! Раскрой своё лоно, свой срам обнажи, красы твои да постигнет! Увидев тебя, к тебе подойдёт он — не смущайся, прими его дыханье, распахни одежду, на тебя да ляжет! Дай ему наслажденье, дело женщин… к тебе он прильнёт желанием страстным… Шесть дней миновало, семь дней миновало — неустанно Энкиду познавал блудницу, когда же насытился лаской, к зверью своему обратил лицо он… Вскочил Энкиду… и ушли его звери. Смирился Энкиду, ему, как прежде, не бегать! Но стал он умней, разуменьем глубже. Вернулся и сел у ног блудницы, блуднице в лицо он смотрит, и что скажет блудница, — его слушают уши».
— Интересно, что же такое могла ему поведать эта блудница, - усмехнулся я и покосился на девушек, сидевших в кают-компании.
— Женщина может многое, - загадочно улыбнулся Акира. - Она близка к природе и издревле владела магией и различными чарами.
Я заметил, как после его слов Светлана гордо вздёрнула голову, а кончики губ Эйго дрогнули в дерзкой усмешке.
— Они всегда во многом превосходили нас, мужчин, - продолжал экзоархеолог. - Не зря же теперь, когда наши женщины стали истинно свободными и равными мужчинам, они не уступают нам ни в одном деле. Но Энкиду поддался лишь сексуальным чарам блудницы, которая избрала самый лёгкий путь по совету Гильгамеша, безотказно действовавший на примитивные умы дикарей: «Блудница ему вещает, Энкиду: «Пойдём, Энкиду, лицо обрати к Уруку, где бывает Гильгамеш — я подлинно знаю: пойдём же, Энкиду, в Урук ограждённый, где гордятся люди царственным платьем, что ни день, то они справляют праздник, где кимвалов и арф раздаются звуки, а блудницы красотою славны: сладострастьем полны, — сулят отраду — они с ложа ночного великих уводят. Энкиду, ты не ведаешь жизни, — покажу Гильгамеша, что рад стенаньям. Взгляни на него, в лицо погляди ты — прекрасен он мужеством, силой мужскою, несёт сладострастье всё его тело, больше тебя он имеет мощи, покоя не знает ни днём, ни ночью! Энкиду, укроти твою дерзость: Гильгамеш — его любят Шамаш, Ану, Эллиль и Эа его вразумили».