Все посмотрели друг другу в глаза.
— Сдавайтесь! Ваше положение безнадежно! — прокричали откуда-то.
— Советские не сдаются никогда, — сказал Иван. — Умрем, но не сдадимся.
Достал из таза и положил на землю планшет — в центр круга, который они вчетвером образовали. Потом поместил туда две тротиловые шашки. И, наконец, туда же быстро, но аккуратно положил гранату.
Поспешно занял снова свое место и обнял друзей.
Взрыв прогремел через три секунды.
Джет с Бутчерами на борту получил разрешение на посадку и шел по глиссаде.
За штурвалом сидел Крис Мейджор — опытный пилот с тридцатилетним стажем.
Пару недель назад в Лондоне, пока там происходила эта безумная эпопея со свадьбой, плавно перетекающей в похороны, Мейджор обследовался в частном клинико-диагностическом центре: его беспокоили появившиеся в последнее время ощутимые головные боли и расстройства сна.
Какое-то смутное предчувствие заставило его обратиться не в ту клинику в Вашингтоне, где он по линии страховой медицины проходил рутинные обследования или лечился от незначительных недугов, а куда-нибудь за границей. Причем по водительским правам, выписанным на другое имя, — об этом позаботился двоюродный брат, промышлявший какими-то не очень законными делишками.
— МРТ показала, что у вас, мистер Смит, опухоль головного мозга. Вероятно, глиобластома, — сказал врач.
— И что это означает? Говорите прямо, мне надо завершить дела, если всё серьезно.
Доктор помолчал, подбирая слова и глядя в документацию.
— От нескольких месяцев до двух лет... Возможно, если бы вы обратились раньше... Но сейчас вашу жизнь может продлить только довольно серьезное и агрессивное вмешательство. Сложная операция. Причем без каких-либо гарантий... Если вы пожелаете пройти углубленное обследование, то можно будет составить более подробную картину по возможному лечению и прогнозам.
— Благодарю вас, — ответил Мейджор...
О том, что босс приложил руку к смерти его отца, пилот узнал осенью. Мать, уже покойная, рассказывала, что ее приятель Тони Эванс, от которого она дважды забеременела и родила, улетел летом 1978-го в Южную Америку, в общину «Храм народов» Джима Джонса. Писал письма, приглашал пожить вместе, вчетвером. Утверждал, что там — настоящее счастье...
Отношения у родителей были сложные — то сходились, то расходились. Официально брак так и не оформили. Помимо Криса, была еще Джейн, но она умерла в пятилетнем возрасте. Уже после трагедии.
Поэтому хорошо, что не поехали. Собирались уже было — но, как гром среди ясного неба, власти объявили, что все общинники ритуально покончили с собой.
Слухи, конечно, содержали иные сведения. Но они были неточные и непроверенные.
Так эта тайна и оставалась неразгаданной для Криса, пока в сентябре в Сети на различных конспирологических платформах не стали циркулировать утверждения, что тот, на кого он работает, кого он возит по миру, руководил убийством многих сотен человек. И его отца в том числе.
Да, Билл Бутчер не отрицал, что был в Джонстауне, но говорил, что прибыл туда вместе со спасателями и сотрудниками спецслужб, когда было уже поздно, когда все совершили самоубийство.
Заинтересовавшись, Крис стал тщательно и вдумчиво собирать материалы по теме. И наткнулся на расследование советских журналистов-международников «Гибель Джонстауна — преступление ЦРУ». Книга была в интернете в электронном виде, и Крис с помощью гугл-переводчика прочитал ее. Общий смысл был понятен. И всё выглядело достаточно логично.
Мейджор убедился в том, что на самом деле события в Джонстауне были массовым убийством, совершенным с целью пресечь объединение бедняков, коим уготована участь страдать и служить основанием социальной пирамиды. Ситуацию усугубило желание членов «Храма народов» получить убежище в СССР.
— ...Вечером встречаемся с чинами польской разведки, — сказал Билл Бутчер сыну, глядя на приближающуюся землю в иллюминаторе. — И с кураторами силового направления. Надо браться за дело решительно, раз всё остальное было впустую. Только посмешищами стали. В особенности эта дура набитая — как ее там? Циха... Циха... Черт бы побрал их фамилии.
— Цихановска, — подсказал Рональд.
— Да какая разница? Уже ясно, что это не вариант. Всё! Когда будет нужно, утилизируем ее. Сейчас только полному идиоту неясно, что саботаж и вооруженное насилие — это единственный путь, чтобы убрать этот проклятый режим.
— Согласен...
Крис похвалил себя за то, что прошел обследование далеко от Штатов, причем инкогнито. С таким диагнозом летать уже нельзя. И если всё вскроется, то профессиональной страховки его жене и двум пятнадцатилетним дочкам-близнецам не видать. А, может, даже и общегражданскую не выплатят. «Комплаенс» явный... Вплоть до косвенного указания на самоубийство и убийство. Судись потом, пока не побелеешь...