— Вы полагаете?
— А ты нет?
Громов посмотрел на меня сквозь прищуренные веки.
— Подумай сам, ведь мы давно стараемся идти другим путем. В самом деле, разве блестящий мыслитель или философ пытается объективизировать свои размышления в изготовлении механизмов или орудий? Нет. Их мозг работает иным, зачастую непостижимым для простых людей образом. Разве они вообще обязаны что-то делать?.. А ведь основой всего нашего общества давно стало именно творчество. Но творчество не сопоставимо с понятием производительности труда. Работа духа производит намного больше, и одновременно намного тоньше, неуловимее, нежели физическое действие. И неслучайно, что духовное развитие и осознание мистического опыта внутри себя — кстати, заметь, черта, присущая только человеку — могут отпечататься во времени лишь в виде некоего духовного импульса.
Громов встал и прошёлся по кабинету, заложив руки за спину.
— Я говорю всё это потому, — неторопливо продолжил он, — что, изучая древние источники, наши ученые столкнулись со следами подобного духовного импульса, который дошёл до нас в форме тайного мистического знания. Это знание было хорошо известно нашим далеким предкам, но всегда воспринималось учёными, как иррациональное и малозначимое. Если же вдуматься, то такая «память» намного более надежная, чем черепки и останки костей, потому что она несёт в себе саму суть развития той самой цивилизации «богов». Но то, что было для них вполне естественным, каждодневным и нормальным, впоследствии превратилось для людей в тайное и эзотерическое знание, доступное лишь в моменты высших откровений. Приблизившись же к этому знанию и раскрыв его для себя, мы сможем сравняться с самими «богами» и достигнуть всего того, о чём я тебе здесь говорил.
— И для этого есть уже какие-то предпосылки? — взволнованно спросил я.
— Безусловно. Некоторые учёные давно изучают области этих знаний и, судя по всему, имеют внушительные успехи. Настолько внушительные, что мы уже сейчас можем говорить о необходимости переосмысления всей морально-этической основы нашего общества в соответствии с этой новой концепцией развития.
Громов замолчал, и снова не спеша прошёлся по кабинету, время от времени поглядывая в распахнутые окна. Я обдумывал сказанное им. Наконец, с готовностью посмотрел на него.
— Согласен, задачи действительно грандиозные и важные, и Академия Пределов Знания без сомнения сделала правильный выбор в научных изысканиях на ближайшие столетия… Вот только никак не могу понять, Иван Вениаминович, чем всё-таки я могу быть полезен для Академии?
Громов остановился около одного из окон и молча, долго смотрел на меня. Сейчас мне снова показалось, что он не решается заговорить со мной о чем-то самом важном.
— Ты, как всегда, спешишь докопаться до истины? — наконец, произнес он. — А ведь есть ещё и четвертая задача, без которой первые три могут так и остаться для нас невыполнимыми…
— О чём вы?
Я вопросительно посмотрел ему в глаза.
— Разве ты не уловил суть из всего, что я тебе сказал? Главная задача, стоящая перед нами — получение знания, — спокойно пояснил Громов, видя моё непонимание.
— Ах, знания! Ясно.
— Именно! — кивнул Громов. — Если говорить языком мифов, «знания богов», которым обладала та самая протоцивилизация, и которое было столь велико, что во многом превосходило наши сегодняшние научные познания. Попади это знание к нам в руки, мы бы без труда овладели всеми теми беспредельными и безграничными возможностями, о которых я тебе только что говорил. И люди, работающие по программе «Тени Предков», вплотную подошли к получению источников этого знания, как здесь, на Земле, так и на раскопках на Марсе.
Громов приостановился, задумчиво глядя в пространство перед собой.
— Но есть ещё одно знание, — продолжал он, — которое может пригодиться нам не только для созидания…
— О чём это вы? — насторожился я.
Глаза Громова, похожие на кусочки синего льда, на мгновение остановились на мне. В глубине их сквозила какая-то странная печаль и твёрдая решимость.
— Ты, наверное, слышал ещё по школьной истории, что есть множество легенд и мифов, говорящих о войне между богами? — словно, размышляя, произнес он. — Упоминания об этой войне мы находим и в египетских преданиях, и в текстах шумерских клинописных табличек, и в индийских ведах. Война эта велась в послепотопные времена, когда прежний мир — «Золотой Век» — был разрушен стихиями, и «боги» раскололись на два враждующих лагеря. И война эта была сокрушительной и всеуничтожающей.