— Это непростая женщина, Гвин. Боюсь, у благородных леди Эксетера выдалась нелегкая неделя.
Гвин вытолкал за ворота чрезмерно любопытных горожан и заорал на остальных зевак, чтобы они расходились.
Коронер склонился над трупом.
— Ну, давай поглядим, что тут у нас. Сними накидку с ее головы, только осторожно.
Тело лежало почти вплотную к стене, и Джон, согнувшись, двинулся к голове, отбрасывая по пути попадавшийся мусор, чтобы расчистить больше места. Гвин опустился на колени и осторожно вытащил один край накидки из-под женщины, а потом потянул его на себя, открывая верхнюю половину туловища.
Она лежала на левом боку, словно спала, повернув лицо в стене. Коронер бережно взял ее за правое плечо и перевернул окоченевший труп на спину.
Они увидели молодую женщину, лет примерно двадцати, с правильными чертами лица, на котором застыло умиротворенное выражение. Широко открытые глаза глядели в серое небо, и крупные снежинки тихо падали ей на лоб и щеки. Волосы были темно-каштанового цвета, разделены на прямой пробор и заплетены в косы, уложенные по обеим сторонам головы. На женщине не было ни чепца, ни платка. Впрочем, шея тоже была голой, без шарфа или горжетки.
Джон и Гвин молча рассматривали ее, и толпа, собравшаяся за воротами, притихла.
— Знакомое лицо, но не могу вспомнить, как ее зовут, — задумчиво протянул Джон.
Его помощник неразборчиво выругался. — Она играет не в моей лиге, по виду и по одежде — настоящая леди. Что она делала, живая или мертвая, в таком районе, как Бретэйн?
Джон опустился на колени на стылую землю, чтобы присмотреться повнимательнее.
— На лице и на шее никаких следов. Одежда в порядке, если не считать, что платье задралось выше лодыжек. Гвин указал на подол. Нижний край был забрызган кровью, которая смешалась с золой и пеплом. — Откуда это? Или мы получили еще одну Кристину Риффорд? И если так, почему она мертва?
Джон пожал плечами и поднялся на ноги.
— Мы не можем оставить бедную женщину здесь. В церкви найдется для нее местечко?
Гвин взглянул на маленькую часовенку, совсем недавно отстроенную в камне на месте старого деревянного сооружения.
— Сомневаюсь, что священник захочет, чтобы мы перенесли, тело туда. Кровь заляпает весь пол, а ведь сегодня- воскресное утро, и он должен отслужить мессу и выполнить другие церемонии. Как насчет монастыря Святого Николаса?
Совет был хорош, и Джон согласился с Гвином. Монахи-бенедиктинцы, без сомнения, проявят свое обычное милосердие, да и сам небольшой монастырь находился всего лишь в нескольких сотнях ярдов от них, в направлении Арки Святой Марии.
Кругленький местный священник был чрезвычайно рад избавиться от трупа на своей территории и принялся выкрикивать распоряжения уборщику и трем мужчинам, которые слонялись в толпе зевак. Они вошли в церковь, чтобы взять похоронные носилки, которые свисали на веревках с балок на своем обычном месте. Четверо мужчин вынесли деревянную раму и опустили ее рядом с телом. Под руководством Гвина они подняли труп с земли и переложили на носилки, а Джон приличия ради набросил на женщину ее мантию.
Потом вместе с Гвином он подошел, чтобы осмотреть землю там, где лежала женщина. На твердой земле осталась лужа крови и валялся клочок тонкого сверкающего меха.
— Больше ничего — ни ножа, ни оружия, ни следов ног! — прокомментировал Джон. — И все-таки ее хорошо спрятали. Ни одна высокородная леди не залезет под кучу мусора, чтобы умереть. — Он повернулся к четверым мужчинам, которые в ожидании стояли рядом с похоронными носилками. — Следуйте за мной к Святому Николасу. Я пойду первым и попрошу, чтобы в монастыре приняли нас. — Он зашагал вперед, оставив Гвина обследовать место преступления и задавать вопросы зевакам, прежде чем заставить их разойтись, — все-таки происшествие хоть как-то нарушило монотонный ритм их жалкого существования.
Джон упорно шагал по дурно пахнущим улочкам между полуразвалившимися хибарами, в которых, кроме оборванных детей, обитали шелудивые собаки, прожорливые крысы и прочая нечисть. Он увертывался от ручных тележек с дровами, бродячих козлов и носильщиков, склонившихся до земли под тяжким грузом. На каждом шагу его с уважением приветствовали старики, дергающие себя за челку, а домохозяйки и старухи резко кивали головой при виде его: сэр Джон де Вулф был известен большинству горожан задолго до того, как стал коронером.
Через несколько минут он достиг монастыря Святого Николаса-небольшой группы каменных домов, располагавшихся на полпути между северной стеной и Фор-стрит. Монах с тонзурой, в черном облачении, закатанном до пояса, возился с тяпкой на крошечном огороде, он и указал Джону дорогу к келье настоятеля. Настоятель монастыря, худощавый мужчина аскетического вида с печальным лицом, с готовностью согласился поместить тело неизвестной в кладовке рядом с их крохотным лазаретом.
К тому времени прибыли носильщики, и раму поставили в небольшой комнате, половину пространства которой занимали мешки с зерном, старая одежда и кипы постельного белья. Вскоре появился и Гвин, сжимая что-то в своей ручище.
— Мы срочно должны установить имя этой леди, — резко бросил коронер. — Ведь ее почти наверняка должны были уже где-нибудь хватиться?
Его телохранитель согласно кивнул, но потом сунул кулак под нос коронеру. Пальцы его разжались, и Джон увидел на ладони два маленьких, бледных, пропитанных влагой цилиндрика. Они были длиной в дюйм и толщиной с мизинец. Испачканные кровью, они напоминали сломанные свечки.
— Что это? И где ты их нашел?
Гвин ссутулился.
— Я не знаю, что это такое, но они лежали в той луже крови под трупом.
Палочки ни о чем не говорили Джону, и он вернулся к своей главной проблеме — проблеме опознания.
— Кто может знать эту леди? — поинтересовался он у четырех носильщиков, настоятеля и монаха с тяпкой. Никто из них не мог предложить ничего толкового, пока наконец корнуоллец не посоветовал обратиться к Несте, владелице «Буша».
Коронер с минуту размышлял над этим предложением. Нельзя было отрицать, что его рыжеволосая любовница была в курсе всех местных сплетен, а ее здравым смыслом и умением держать язык за зубами можно было только восхищаться.
— Ступай в таверну и попроси ее прийти сюда, — сказал он Гвину. — Мне лучше остаться здесь на тот случай, если наш друг шериф учует неприятности, которые могли случиться с какой-нибудь леди-аристократкой. Это даже может заставить его оторваться от планирования визита Главного юстициария.
Буркнув что-то себе под нос, Гвин отправился в город.
По утрам в «Буше» для его валлийской владелицы наступало время относительного бездействия, и уже через двадцать минут она примчалась в монастырь Святого Николаса, набросив на себя зеленую накидку поверх фартука.
— Великий Боже, коронер, неужели в Эксетере началась кампания против молодых женщин? — воскликнула она, не успев переступить порог кладовки. Неста говорила по-валлийски, ее легко понимали и Джон, и Гвин: его мать Энид разговаривала с ним на этом языке, еще когда он был ребенком, а родной корнуолльский Гвина был практически неотличим от валлийского.
— Это не городская шлюха, — сказал ей Джон, когда они входили во временно устроенный морг. — У нее дорогая одежда, да и вообще она выглядит как норманнская леди. На ней есть кровь, но явных ран и повреждений не заметно, а исследовать ее тело более тщательно я пока не решаюсь.
Неста частенько бывала свидетелем драк в таверне, так что кровь и даже трупы были ей не в диковинку, но в морг она вошла с некоторым трепетом. Солнце сквозь затянутое облаками небо бросало слабый свет через узкий оконный проем, и монахам пришлось зажечь несколько огарков свечей, чтобы рассеять сумрак.