Ефимов сказал, глядя на Павла:
— А ты все так же прозорлив, дорогой друг мой. Как тебя ни истязали, а интеллекта твоего из мозгов выбить не смогли.
Перебирая в памяти старых друзей, Павел вспомнил:
— Да, а как поживает мой «сын полка» Пашка Судоплатов? Я хочу его видеть.
Мария опустила голову:
— Павлик, дело в том, что он сидит в тюрьме.
— Пашка Судоплатов, герой-разведчик, сидит в тюрьме?..
— Его арестовали вскоре после смерти Сталина.
— Но что случилось?
— Ах, Павлик, никто не знает.
— Но ты видишь его жену, Эмму?
— Конечно, мы с ней близкие подруги.
— Тогда я хочу встретиться с Эммой и все узнать от нее.
Когда они приехали по адресу и Павел увидел красивый старинный двухэтажный особняк, он поразился:
— Это здесь Судоплатовы живут? Ну и ну!
Эмма кинулась к нему на шею:
— Павел Борисович, Павел Борисович, как я счастлива снова видеть вас! Вот бы Пашенька мой мог так обнять вас, он ведь вас любил, как отца родного, боготворил вас, считал своим учителем.
— Спасибо, спасибо, Эммочка. Я его тоже люблю, как сына.
Павел ходил по большим комнатам, поражался красоте стен и оконных рам, любовался резной деревянной лестницей на второй этаж. Особенно его поразили гардеробные при спальнях — в них можно было свободно входить и вешать одежду. Мария сказала:
— Я держу у Эммочки зимние вещи, а через сезон меняю на летние.
Эмма ходила за Павлом и приговаривала:
— Места много, а живем мы только втроем — я да сыновья. А Паши нет.
На стенах и на столах было много фотографий Судоплатова в рамках. Павел особенно заинтересовался его портретами в генеральской форме, со звездой Героя Советского Союза и множеством орденов.
— А ведь я когда-то предсказывал Пашке, что он станет генералом. Сбылось, значит. А как он стал Героем?
— Ему дали Героя за организацию убийства Троцкого, в сороковом году. Это было задание самого Сталина.
— Пашка Судоплатов смог убить самого Троцкого? Ну действительно герой! И такого человека засадить на пятнадцать лет! — Павел замолчал, выпил большую рюмку водки. — Да, действительно, невозможно понять, что делается.
— Павел Борисович, я только вам тайну расскажу: он ведь в конце войны сумел выкрасть у американцев секрет атомной бомбы. Нашим ученым это очень помогло сделать свою, советскую. Тогда его наградили и нам дали этот особняк.
Пораженный Павел только развел руками:
— И такого разведчика посадить в тюрьму! Нет, ничего у нас не меняется.
Теперь Берги, все втроем, часто бывали в доме у Гинзбургов. Лиля подружилась со своим троюродным братом. Они не виделись всю войну и потом еще много лет и отвыкли друг от друга. Алеша уже работал в издательстве «Художественная литература» у искусствоведа Ильи Зильберштейна. Брат и сестра привыкали друг к другу, Алеша называл ее «кузина» и говорил: «Ты, кузина, стала такая интересная, с тобой приятно пойти в театр или на концерт». Лиле льстили его похвалы.
Павел часто заводил разговор с Семеном о еврейском вопросе:
— Сеня, когда меня посадили, такого антисемитизма в стране еще не было. Откуда он взялся теперь? Почему расстреляли Еврейский комитет, почему убили Михоэлса? Почему сфабриковали дело «врачей-отравителей», которые все — евреи? Я все пропустил и теперь многое не понимаю. Ты был тогда такой оптимист, говорил, что евреи нашли в Советской России свое счастье. Что случилось теперь?