Они разомкнули объятия под утро, когда первые лучи солнца едва коснулись макушек деревьев.
— Мы увидимся снова? — голос Элмерика прозвучал хрипло.
— Но мы же ещё даже не расстались, — лианнан ши, усмехнувшись, провела острым коготком по его подбородку и, глядя на вытянувшееся лицо возлюбленного, расхохоталась. — Конечно увидимся. Ллиун теперь никуда не отпустит своего барда! Так что пусть он ждёт её завтрашней ночью и не вздумает спать.
Окрылённый этим обещанием, Элмерик попрощался с Ллиун, поцеловав её напоследок, и со всех ног бросился домой. Он надеялся пробраться в спальню незамеченным, но в этот раз ему, увы, не повезло. На крыльце мастер Патрик. Несмотря на то, что наставник одевался явно наспех, его вид был настолько грозен, что бард невольно втянул голову в плечи, предвкушая серьёзный нагоняй. И тот не заставил себя ждать.
— Ты совсем спятил? — мастер Патрик даже не кричал, а шипел: это означало, что он был не просто зол, а взбешён. Таким Элмерик его не видел… да пожалуй, со дня пропажи Келликейт.
— А что случилось? — бард только сейчас заметил, что за плечом наставника маячила Эллифлор, тоже крайне бледная и обеспокоенная.
— Он ещё спрашивает! Ушёл, не предупредил. А когда тебя хватились, брауни поведали, что ты ещё вчера ушёл под ручку с лианнан ши. И что мы должны были думать? Где искать твои косточки? — леди-призрак шумно дышала, хотя ей вовсе и не обязательно было это делать. — Патрик уже всех на уши поднял! Мы собирались на поиски.
— Но я уже не маленький, — пробурчал Элмерик, краснея, — и сам знаю, что делаю. Оставьте меня в покое.
Мастер Патрик взял его за подбородок, осмотрел шею, недовольно поджал губы при виде следов, оставшихся в память о страстной ночи, и только потом облегчённо выдохнул.
— Ну, по крайней мере, она не укусила.
— Проверь ещё запястья, — подсказала леди Эллифлор, но Патрик покачал головой.
— Нет смысла. Эта связь иного рода. Сама подумай: он же бард…
Эллифлор ахнула, прикрыв рот рукой.
— Бард, ну и что? — от досады у Элмерика дрожали губы. — Что бы вы там себе ни думали, это совсем другое… она и я… мы…
— А ты знаешь, почему лианнан ши предпочитают бардов? — голос мастера Патрика снова стал спокойным, как если бы тот был в классе и вёл урок. — Отвечай.
Элмерик пожал плечами.
— Потому что мы особенные? — он смотрел на наставника в упор, пытаясь скопировать наглый взгляд Джеримэйна; у него даже почти получилось.
— Ох уж эти мальчишки… — Патрик вздохнул. — Ладно, пусть Каллахан с тобой разбирается, особенный ты наш! А до его возвращения запрещаю тебе покидать мельницу.
— Опять?! Но…
— Никаких «но». Отправляйся к себе. А если будешь перечить, запру в подвале. Ты там уже сидел. Видать, понравилось?
Элмерик надулся, но ослушаться не посмел. Добравшись до комнаты, он рухнул на кровать, даже не сняв сапоги.
А ведь день так чудесно начинался… Вот обязательно надо было всё испортить?
К счастью, долго ждать ему не пришлось. Каллахан, Шон и Мартин приехали на мельницу сразу после обеда — бард заметил их из окна.
Командир даже издалека выглядел обеспокоенным. Его лицо, конечно же, оставалось бесстрастным, но Элмерик всё равно видел, что учитель напряжен, как перетянутая струна на арфе. Это чувствовалось во всём: в походке, в повороте головы, в том, как он спрыгнул с взмыленного коня и велел принести воды.
Половина лица Шона, как обычно, скрывалась под маской, но бард готов был биться об заклад, что тот не рад предстоящей встрече с отцом. Только Мартин хмурился открыто, даже не пытаясь выглядеть благодушным. И если прежде Элмерику было просто не по себе, то теперь сердце аж заныло от дурного предчувствия: уж эти трое ни за что не будут волноваться по пустякам.
Улыбающийся Фиахна встретил их у дверей. Он обнял Шона, хлопнул Каллахана по плечу, подмигнул Мартину.
— Вы заставили себя ждать! Я почти обиделся. Каллахан, где же твой хвалёный дракон?
— Гостит у Медб, — командир поднялся ещё на одну ступеньку; стало заметно, что они с Фиахной одного роста. — Я могу пройти в свой дом?
Гость неохотно посторонился.
— У Медб? Ага, старая подруга! Как она там? По-прежнему ворует рыцарей?
— А ты по-прежнему воруешь девиц? — Шон стряхнул с сапога комок налипшей грязи.
— Что-то же должно оставаться неизменным в этой жизни. И потом, это ведь честный обмен. Ведь сперва они крадут моё бедное сердце.
— Интересно, Медб тоже так оправдывается? — фыркнул Мартин.
— Ты не понял, — с обезоруживающей улыбкой отозвался Фиахна, — я не оправдываюсь.