— А то ведь получается так: кто не работает, тот и роскошествует, а кто трудится, как вол, вспахивающий омачом рисовое поле, тот босой и голодный. Когда это кончится? Когда настанет справедливость? — спрашивали Курбана.
— Умные люди говорят, что будет такое время, — отвечал Курбан.
— А где эти умные люди? Ты их видел? Кто они?
— Я ведь тут при дороге живу, сами видите. А по дороге кто не ходит? Все ходят — и умные, и глупые.
Как-то беседу эту прервал Юнус. Он пришел, присел было к общему кругу, выпил ради вежливости глоток чаю, но тотчас поднялся, шепнул Курбану на ухо:
— Решай.
— Что решать, дядя Юнус?
— Зайди сейчас ко мне. Поговорим.
Курбан никого не потревожил из тех, кто сидел у него в кузнице, — как сидели в кругу, так и остались, — а сам ушел вместе с Юнусом.
— Смотри, какой я стал богатый, — сказал Юнус, когда они подошли к мазанке, указывая на привязанного у порога большого горбоносого барана. — А вот еще, — добавил он, входя в полутемную комнатенку и похлопывая ладонью тугой мешок с рисом, стоящий у стены. — Что скажешь, сынок?
Курбан стоял и почему-то все не мог оторвать взгляд от мешка с рисом.
— Дядя Юнус… — сказал он и опять замолчал. У него вдруг пропал голос; Курбан почувствовал это и взял себя за горло, но голоса не было Он вцепился в свой бельбаг и уронил голову на грудь.
Юнус вышел, но тотчас вернулся с чайником чая.
— Садись. Выпей чаю. Успокойся.
Курбан сел, отпил глоток, поставил пиалу на место.
— Значит, свадьба, дядя Юнус?
— Не знаю. Вот хочу с тобой посоветоваться. Ей ведь только шестнадцать лет. И я сказал ему это.
— Что… вы сказали?
— Что надо подождать…
— Это… Желтая птица?
— Да. Он присылал ко мне сватов… Потом сам приезжал. Ты знаешь.
— Я видел его.
— Он дает калым… несметное богатство. Я пока ничего не взял. А он, вот видишь, прислал подарок — барана и мешок рису.
— Дядя Юнус… Вы любите Тозагюль. А она, знаю, ненавидит Желтую птицу. Она любит другого…
— Она мне сказала.
— Дядя Юнус… Ради вашей дочери… Ведь вы ее любите… Подождите еще год… один год… Или я убью Желтую птицу!
— Тозагюль мне тоже это сказала…
— Сказала? Что?
— Что она убьет его…
— Тогда подождите год. Один год!
— Зачем?
— Я заплачу вам калым. Ведь вы же знаете, что я коплю деньги.
Юнус молчал, глядел на свои скрещенные ноги.
— Иль вы не верите мне?
— Что?
— У меня есть… Я накоплю еще…
Юнус не ответил, кряхтя, поднялся с паласа, взял пустой чайник, вышел.
Немного погодя он вернулся, опустился на прежнее место, принялся переливать из чайника чай в пиалу, а потом обратно.
— Так лучше заваривается, — сказал он, словно Курбан этого не знал.
— Дядя Юнус… Ну я прошу вас… как отца прошу…
— А может, хватит копить? Помнишь, я говорил тебе еще летом. Ты тогда не понял?
— Понял я. Подождите год. Я заработаю еще.
Юнус помолчал, не спеша налил в пиалу чаю.
— Он не даст нам покою. Будет присылать нам подарки.
— Как же быть? Значит, Тозагюль выйдет за него?
— Я этого не сказал. Я сказал: хватит копить деньги. Вы мои дети: Тозагюль — дочь, а ты — сын. Об этом мы говорили еще с твоим отцом Ахмедом. Мне не надо с тебя калым. Готовься к свадьбе, Курбан.
— Дядя Юнус…
— Я сказал, Курбан: вы — мои дети. Готовьтесь к свадьбе. Бери Тозагюль.
Часть II
Северянка
Дорога… Дорога… Весь свой нескончаемый век идет по ней караван — и в стужу, и в зной, в светлый июньский полдень, и в глухую декабрьскую ночь.
Не знает караван ни отдыха, ни сна.
Одним людям он везет счастье, другим смерть.
Зовут этот караван — время.
Вот уже четвертый год идет караван с той поры, как Курбан и Тозагюль сыграли свадьбу, и давно не слывет Курбан скрягой. Зачем ему теперь калым, для кого?..
Правда, есть люди, что после первой жены покупают за калым вторую, а иной раз и третью, да и четвертую. Шариат разрешает иметь четыре жены, но аллах многомилостив: иной мулла или табиб-знахарь, волостной управитель, купец, бай имеют и больше четырех жен. Курбан знает таких. Известный всей округе Желтая птица, прозванный так за свой лисий малахай с черным бархатным верхом, придававший ему удивительное сходство с беркутом, имеет, говорят, не только тысячу верблюдов, но и пять жен. В то памятное лето, когда он проведал о красоте Тозагюль и предложил Юнусу за его дочь сказочный калым, Желтая птица уже имел четырех жен и хотел, чтобы юная Тозагюль была пятой.