Надежда Сергеевна не ответила, и Курбан, все еще стоявший позади нее и молча смотревший через ее плечо на разбинтованную ногу Варламова, мог поручиться, что она ничего не слышала. Да и сам Курбан почти не слышал того, что там говорил Варламов, продолжая мрачно глядеть на его ногу.
— Откуда вы? — снова спросил Варламов. — Вы сейчас уедете, как Маргарита Алексеевна Ягелло?
Она опять не ответила.
Курбан взглянул на Варламова, молча, как маленькому, погрозил ему пальцем и тут вдруг вспомнил про своего Рустама. Он оглядел шалаш и облегченно вздохнул: сынишка, видимо, вышмыгнул отсюда тотчас же, как отец с Надеждой Сергеевной появились в шалаше.
— Ну что ж, — сказала, наконец, Надежда Сергеевна, кончив бинтовать ногу и бессильно, как плети, положив перед собой между колен руки. — Есть одна опасность.
— Какая? — спокойно спросил Варламов. Надежда Сергеевна не взглянула на него, а лишь очень внимательно смотрела на острый, как сабля, лист камыша, неподвижно висевший над Варламовым, над его больной ногой. «Наверное, он мне очень мешал, этот лист, когда я перевязывала ногу, а я и не заметила его», — подумала она и потянулась было к листу руками, чтобы оторвать его, но вдруг отпрянула и снова застыла.
— Какая? — еще раз после долгой паузы спросил Варламов.
Надежда Сергеевна посмотрела на него с грустью и тревогой и снова перевела взгляд на острый лист камыша.
Варламов ждал ответа, смотрел на нее спокойно, твердо, решительно. В серо-зеленых уставших глазах его не было страха, в глубине их что-то струилось и менялось, как на дне чистого ручья в светлый ветреный день.
Она все так же молча поднялась, отряхнула на коленях юбку.
— Боюсь, что вас придется отправить в больницу, — сказала она, посмотрела в его глаза и почему-то неожиданно подумала: «Такие глаза могут быть очень добрыми и ласковыми, и очень гневными и суровыми».
— Это исключено, Надежда Сергеевна, — решительно сказал Варламов. — Исключено намертво. Если надо ампутировать ногу, делайте это здесь. Простой пилой… Я потерплю…
Страшнее этого ничего нельзя было себе даже вообразить. Сначала она была удивлена и подавлена этим категорическим заявлением Варламова. Но она понимала, он был прав: настаивать на том, чтобы везти его в больницу, значило выдать Варламова царской военщине. Ведь несомненно же, что после того, как восстание саперов было подавлено, и многие из них, которым удалось бежать в степь, были пойманы и преданы суду, охранное отделение установило слежку за всеми больницами и медицинскими пунктами. Из-за этих же соображений Варламова нельзя было поместить и в Новом Сарае, где медицинским пунктом заведовала Маргарита Алексеевна Ягелло.
Надежда Сергеевна ушла из шалаша вместе с Курбаном. Около часа они оба молча просидели у него в кузнице. Потом она вернулась к Варламову и сказала, что в таком случае придется все-таки пригласить хирурга и Маргариту Алексеевну Ягелло.
Варламов помолчал, потом сказал:
— Знаете, на Востоке есть поговорка: «Не открывай тайны своему другу, потому что у друга тоже есть друг». Маргарита Алексеевна — преданный человек. Но врача я не знаю.
— Как раз за него может поручиться Маргарита Алексеевна. Впрочем, я еще не знаю, жив ли он, — добавила она. — И на свободе ли.
— Я на вас полагаюсь, — сказал Варламов. — Делайте так, как найдете нужным.
— Так бы давно, — сказала она мягко, и пушистые темные ресницы ее мелко затрепетали, черные глаза влажно заблестели.
Она взяла его руку, положила себе на колени ладонью вверх, стала считать пульс.
— Вы не подумайте, что я боюсь виселицы, боюсь смерти, — сказал Варламов. — Я дал себе клятву…
— Клятву?.. Какую?..
— Бороться с самодержавием… С царскими сатрапами… С паразитами, которые душат народ. Для этого хочу сохранить себе жизнь во что бы то ни стало. Помогите мне в этом.
Рука его все лежала у нее на коленях.
— А?.. Надежда Сергеевна?..
Она поправила его руку, в четвертый раз начала считать пульс.
— Вы сбиваете меня, — сказала она и стала считать вслух. — Раз, два, три…
Она начала громко, затем перешла на шепот. Он спокойно подождал, пока она кончит шептать, потом сказал:
— Я много раз слышал о том, что у победителей раны заживают быстрее, чем у побежденных. Это верно?..
— Да. Верно. А знаете почему?
Он помотал головой, не поднимая ее с подушки, потом все-таки сказал:
— Должно быть, здоровый дух, жизнерадостность помогают заживать ранам.