— Какие щедрые! — улыбнулась Кэтрин. — Надеюсь, вы знаете, что мое «сердечко» принадлежит вам?
Мужчины ответили ей счастливыми взглядами. Кеннет добродушно усмехнулся.
— Я бы с удовольствием взял тебя в ученицы. Ты умна, и, еще важнее, обладаешь чутким сердцем. Один недостаток: магические способности отсутствуют.
— Мы бы Кэти не отпустили, даже если б она могла горы взглядом двигать, — Мартин протянул волшебную вещицу другу.
— Кеннет, а во что Чаша превращается у тебя? — спросил Сэндклиф, беря кубок, который тут же стал флягой.
— Не хочешь сам посмотреть? — с ехидцей поинтересовался чародей.
— Нет, извини, так рисковать я не могу.
Кеннет беззлобно рассмеялся.
— И не надо. Я бы и не взял ее у тебя. Соблазн может оказаться чересчур велик. К тому же у меня есть подозрение, что Чаша иногда внушает свою волю. С колдуном у нее это проще получится, чем с простым смертным, а ее цели никому не ведомы.
Мартин, слушавший этот разговор, вдруг почувствовал, как сзади потянуло холодным сквозняком, словно кто-то промозглой ветреной ночью приоткрыл дверь из теплой комнаты на улицу. Неприятный запах, который он почуял в самом начале, усилился. Молодой человек обернулся и заметил выползающую из сумрака драконьих елей сизую дымку, похожую на туман, но слишком быстро двигающуюся. Он не успел ничего сказать, как из клубящейся завесы высунулась когтистая, покрытая чешуей трехпалая лапа, и метнулась к стоящей рядом с ним Кэтрин. У Мартина не было времени ни крикнуть, ни выхватить меч. Он успел только, оттолкнув девушку, метнуться между ней и тварью. Его ноги тут же оторвались от земли, и он понял, что болтается в воздухе, а в следующую секунду тело пронзила невыносимая боль. Мартин не выдержал и закричал, чувствуя, как ломаются его кости, и превращаются в кашу внутренности.
Для остальных события развивались еще стремительнее. Колдун и капитан увидели, как Мартин бросился к Кэтрин, она упала на землю, а молодой человек повис в паре метров над землей, зажатый в лапе какого-то чудовища, скрытого туманной завесой. Кеннет среагировал на удивление быстро: подскочил к Кэтрин и оттащил ее подальше. Она застыла, с ужасом глядя на Мартина, но когда тот закричал, стала рваться из рук чародея.
— Мы должны ему помочь!
Кеннет держал ее крепко. Чем она поможет? Мечом тут ничего не сделаешь.
— А ну отпусти его, тварь, — послышалось рычание капитана.
Лапа тут же разжалась, в тумане полыхнули бледно-голубым огнем грозовых молний два огромных глаза. Мартин безжизненной куклой рухнул на землю.
— Чтоб тебя разорвало на мелкие кусочки, хмарь болотная! И чтоб каждый ошметок вечно жарился в аду на отдельной сковородке!
Чаша беспрекословно подчинялась владельцу. Послышался оглушительный треск, людей на мгновение окутала волна удушливой вони, потом воздух очистился и от смрада, и от тумана. Сизый Демон, столетиями обитавший в одноименном болоте, исчез.
Кеннет разжал руки, Кэтрин бросилась к Мартину. Сэндклиф двинулся к ним, сжимая в руке Чашу. Мартин был еще жив, наверное, только благодаря своей медвежьей силе. Когда они перевернули его на спину, он открыл глаза, хотел что-то сказать, но тут же закашлялся, изо рта и носа у него полетели кровавые брызги. Темные волосы намокли от пота и прилипли ко лбу. Кэтрин с ужасом смотрела на его посеревшее лицо. Она боялась прикоснуться к нему, ей казалось, любое прикосновение причинит лишь боль.
Сэндклиф, будто в нереальном ночном кошмаре видел: его друг умирает. Смотреть на это невыносимо, но лицо Кэт… Мертвеет на глазах, словно ее жизнь стремительно уходит вместе с жизнью Мартина. Тот тоже заметил ее взгляд, и капитану показалось, что в глазах молодого человека появилось облегчение. О, Владыки, неужели Марти сомневался в ее чувствах? Вот дурной мальчишка. Девочка давно выбрала б кого-то одного, если б могла. Она не из тех, которым нравится издеваться над мужиками. Кеннет таращится оценивающе и отстраненно. Ученый, мать его, да еще и колдун… Думает, он, Сэнди, стоит сейчас перед выбором? Да, конечно: похоронить и оплакать друга, вернуть проклятую Чашу Хагену и зажить вдвоем с Кэт, предварительно пожелав у волшебной посудины, чтобы их жена забыла Марти и всю прошлую жизнь. Что может быть лучше? Он чуть не рассмеялся, настолько нелепым казалось подобное будущее. И вовсе не из-за угрызений совести, как наверняка решил бы тот же Кеннет. С этой дамой, как и с прочими, капитану всегда удавалось договориться, иначе разве смог бы он несколько лет плавать с Голдом или возить контрабанду? Нет, дело не в этом. Все гораздо проще: он любит свою семью и не хочет потерять. Да, Кэт могла бы принадлежать ему безраздельно, но это была бы уже не его любимая Кэт, немного сумасшедшая, желающая жить с двумя мужиками. И ему не хватало бы медведя, это он знал точно. Он тосковал бы по нему, как тосковал по матери, когда был ребенком, тосковал по Эли, тосковал бы по родному человеку, которому он сам глубоко небезразличен. Так о каком выборе может идти речь? О какой жертве? Нет никакой жертвы. И выбора у него нет.