— Сколько же ты там прожил?
— Семь лет. Сказки мне Эли подарила как раз перед тем, как Хаген отправил меня в самостоятельное плавание.
— И когда он с тобой девицами делиться начал? — усмехнулась она.
— Когда мне пятнадцать стукнуло, — ничуть не смутившись, ответил он. — Если б я жил в нашей деревушке, Кэт, раньше бы начал. Он тянул до последнего, все допечь пытался.
Кэтрин рассмеялась. Нахальная самоуверенность капитана в отношении женщин забавляла ее с самого начала.
— Сэнди, давай по порядку, как раньше, так было интереснее.
— Ладно, давай по порядку, — согласился он. — После того, как мы очутились в замке, Хаген (так он и просил себя называть, не знаю, настоящее это имя или нет) показал нам с Эли наши комнаты. Они рядом располагались, просторные, красиво и богато обставленные. Мы с ней такого никогда не видели. Она-то быстро привыкла, маленькая совсем была, а я долго боялся до чего-то лишний раз дотронуться: вдруг испорчу или испачкаю. Ну, и с магией этой чертовой намучился. Хорошо, мне Эли помогала, а то ни тебе светильник зажечь, ни погасить, ни одежду постирать или заштопать… Колдун, конечно, обо мне заботился, как и обещал матери, но иногда его подолгу в замке не бывало, или он просто обо мне забывал. Временами, наверное, видеть ему вообще никого не хотелось. Но это уже когда они с Эли стали по-настоящему ссориться.
Хаген сестру сразу взялся обучать волшебству и, судя по всему, способности у нее оказались не маленькие. Он поначалу гордый и довольный ходил. Но года через три пыла у него поубавилось: не смог он наладить с ней человеческих отношений. И вроде не так уж он был плох: никогда ее не обижал, даже любил по-своему, но не клеилось у них и все тут. Наверное, с женами у него такая же история. Пока я в замке жил, он только с девками общался, приличная женщина там ни разу не появлялась.
Как-то поссорились они в очередной раз с Эли, а она уже читать умела и стала потихоньку от него в библиотеку лазать и сама что-то там заучивать. Мы с ней по-прежнему оставались лучшими друзьями, она даже пыталась меня магии учить, безрезультатно, конечно. С Хагеном она тогда несколько месяцев не разговаривала, тому, видно, совсем тоскливо стало, и колдун решил со мной пообщаться. Пришел как-то в мою комнату и говорит:
— Ты-то, оболтус (он меня никогда по имени не называл), чем собираешься в жизни заниматься? Я тебя до старости лет терпеть не намерен.
Я пожал плечами и сказал, мол, хочу быть к морю поближе. Он посмотрел на меня внимательно, потом опять стал мои ладони изучать.
— К морю поближе, это понятно, ты у моря зачат, у моря рожден, у моря выращен. Оно у тебя в крови, — пробормотал он. — Но рыбачить всю жизнь ты не сможешь, слишком просто, отцовская кровь не позволит… — Он задумчиво покачал головой, я молчал. — Хочешь стать мореходом, на больших кораблях плавать?
— Да, — ответил я.
— Учиться много придется, — усмехнулся он. — Ты, небось, ни писать, ни читать не умеешь?
— Умею, Эли меня научила. А счет я и раньше знал.
Он поморщился, потом сказал:
— Тем проще.
И Хаген стал меня учить. Не морскому делу, конечно. Я не уверен, что он сам сможет парус поставить и уж тем более кораблем управлять. Колдун рассказывал мне о ветрах, о морских течениях, приливах и отливах, штормах, ураганах и штилях, о небесных светилах и как по ним узнавать время и направление. Говорил он и о морских тварях, обычных и магических. Надо сказать, наставником Хаген оказался хорошим. Я слушал его с удовольствием, и читал все, что он мне давал, ну, и кое-что сверх того. Колдун, видя мой интерес, начал относиться ко мне подобрее. Видно, я его вполне устраивал как ученик. Но по имени называть так и не стал, да и временами бывал угрюм, когда с Эли у них особенно не ладилось. Оно и понятно: с чужим мальчишкой отношения складываются лучше, чем с родной дочерью. Но или на нем какое-то проклятие, или просто на роду так написано, а с женщинами Хагену не везет.
Учил он меня до семнадцати лет. В последний год я больше сам книги всякие читал про устройство кораблей и науку мореходства. Хаген мне только помогал находить их в библиотеке или перемещал откуда-то. Когда мне исполнилось семнадцать, он позвал меня к себе. Настроение у колдуна в тот день было препаршивое.