– Не видала вертунов прежде, – сказала Матильда. – Ни по воде, ни посуху.
– Мне довелось, раза три-четыре, – сказал мужчина. – Но такого мелкого, и чтобы шел прямо по реке, ни разу. А этот прямо что-то. Слыхал, как ниггеры болтали о таком деле, вертуне в реке, да решил, обычные ниггерские байки.
– Как будто ненастоящий, – сказала Матильда.
– Очень даже настоящий, – сказал я.
Мужчина потрепал меня по плечу.
Искать правосудия в Задворье, где свирепствовала оспа, смысла не было никакого – тем более дорогу с двух сторон охраняла вооруженная стража. Подумав немного, я сказал:
– Буду очень благодарен, если довезете меня в Сильвестер. Знаю, это не ближний город, но там хоть карантина нет, как в Задворье. Я бы вам заплатил, да денег нет.
– Да не вопрос, – сказал мужчина, показав ряд здоровых лошадиных зубов. – Сильвестер всего в нескольких милях. Вообще не парься. Мы ведь сами оттуда. Тебя как звать?
– Джек, – сказал я.
– А я Том, – ответил он.
Их повозка стояла на холме. С брезентовым верхом, как те повозки в старину. С места, где я сидел, было хорошо ее видно. Поддерживая с двух сторон, они помогли мне подняться и отвели к ней. Там опустили подножку и усадили меня внутрь. Следом появились сэндвичи и теплый чай в большом кувшине, меня напоили и накормили. Так принято у нас, у южан. Случись беда, первым делом надо подкрепиться и выпить чаю или кофе.
И подействовало. Силы начали понемногу возвращаться, и хотя я все еще был как в тумане, но попросил отвезти меня в Сильвестер поговорить с шерифом. Я не забыл про деда, но понимал, что выстрел прикончил его еще раньше, чем налетел смерч. От мысли, что его тело унесла вода, мне становилось дурно, но Лулу похитили, а время уходило, так что пришлось сделать выбор в пользу живых.
Мы приехали в город, и меня ссадили у конторы шерифа. Сразу же стало понятно, что дела не очень, потому что город походил на ящик с котами, который перевернули и вытряхнули наружу. Вокруг сновали люди, и в банке творилась какая-то суета. Напротив, через улицу я увидел контору того самого Коутона Литтла, о котором говорил дед; прямо на оконном стекле белой краской крупно были написаны его имя и род занятий. Только мысли мои разбегались, и я ограничился тем, что нащупал карман, где лежали промокшие бумаги. Слишком многое вокруг отвлекало, вроде стоявшей перед входом в банк повозки, с края которой торчала пара сапог, а их обладатель был укрыт заляпанным брезентом. Улицу покрывали пятна, местами еще не высохшие. На тротуаре перед банком растекалась большая темная лужа, на вид из запекшейся крови. Всего в нескольких шагах лежала мертвая лошадь, а возле двери банка к стене прислонили широкую доску. На нее уложили труп какого-то парня, а мужчина на улице возился с камерой «Кодака», из тех, где объектив устроен наподобие аккордеона. Он делал фото того парня. Даже не подходя ближе, я разглядел, что мертвец весь изрешечен пулями. Вдобавок он лишился части головы и уха, но сдвинутая набок, будто в насмешку, шляпа с короткими полями прикрывала отсутствующую половину. Одежда была разодрана и пропиталась кровью. В доску по обе стороны головы были вколочены гвозди, обмотанные веревкой, пропущенной под подбородком. Одну руку согнули на груди и для достоверности поместили в ладонь револьвер. В общем, мертвец выглядел убедительно.
– Проклятье, – сказал Том. – Тут, похоже, вышла хорошая заваруха.
Картина, безусловно, была занимательная, но меня больше заботили собственные проблемы. Я поблагодарил Тома с Матильдой, и их повозка покатилась дальше, а я направился в контору шерифа. Дверь туда была открыта настежь. У конторского стола паренек чуть постарше меня был занят тем, что опустошал ящик, раскладывая содержимое по столешнице. Дальнюю часть помещения занимала тюремная камера, где устроился невысокий плотный блондин. Он сидел на табурете, вокруг головы повязана мешковина, из-под которой сочилась кровь. Одна его нога была в лубке, а лицо сплошь покрывали сине-черные пятна, как у крапчатой гончей.
– Могу я видеть шерифа? – обратился я к парню, опустошавшему стол.
– Дверь оставь открытой, – сказал он. – Не хочу, чтобы кто-то подумал, что я тут прячусь.
Признаться, я не понял, о чем он, но выяснять не было желания. Вместо этого я подошел к столу и повторил свой вопрос.
– Найдешь под брезентом на телеге, что по ту сторону улицы.
– А вы кто?
– Заместитель, – ответил парень. – Вернее, бывший. Вот, собираю пожитки. Прихвачу заодно часть вещей шерифа. Ему они больше не нужны, родственников нет, а здешние не слишком его любили.