Она прикусила нижнюю губу.
— Вы действительно собираетесь взяться за мою семью?
— Мы говорим об убийстве моей сестры. Уж вы-то, мисс Перес, должны меня понимать.
— Как я понимаю, ответ положительный.
— Более чем.
Она вновь помолчала. Я еще подождал.
— Что скажете, если я предложу вам некую гипотетическую версию?
Я вскинул руки:
— Мне не терпится ее услышать.
— Предположим, этот убитый мужчина, этот Маноло Сантьяго, действительно мой брат.
— Хорошо, предположим. Что с того?
— Вы знаете, что это будет означать для моей семьи?
— Что ваши родители мне солгали.
— Между прочим, не только вам.
Я откинулся на спинку стула.
— А кому еще?
— Всем. — Какое-то время она сидела молча. — Как вы знаете, наши семьи подали общий иск. Получили много денег. Получается, мы смошенничали, так? В рамках гипотетической версии, конечно.
Я промолчал.
— Мы использовали деньги на покупку недвижимости, на инвестиции, мое образование, лечение брата. Томас умер бы или отправился в интернат, не получи мы столько денег. Вы понимаете?
— Понимаю.
— И в рамках все той же гипотетической версии, если Джил не умер и мы знали об этом, тогда все дело основывалось на лжи. На нас могут наложить штрафы, даже привлечь к суду. Более того, полиция расследовала убийство четырех человек. Исходила из того, что все четыре подростка погибли. Но если Джил выжил, нас могут обвинить и в том, что мы направили следствие по ложному пути. Вы понимаете?
Наши взгляды встретились. Теперь ждала она.
— С вашей гипотетической версией есть еще одна проблема, — ответил я.
— Какая?
— В лес входят четверо. Один выбирается оттуда живым, но скрывает это. И если исходить из вашей гипотетической версии, получается, что он убил остальных.
— Мне понятно, что могло натолкнуть вас на такую мысль.
— Но?..
— Он не убивал.
— Вы в этом уверены?
— Разве это имеет значение?
— Разумеется, имеет.
— Если бы их убил мой брат, все бы закончилось. Он мертв. Вы не сможете оживить его и предать суду.
— В ваших доводах есть логика.
— Благодарю.
— Ваш брат убил мою сестру?
— Нет.
— Кто же ее убил?
Гленда Перес встала.
— Долгое время я ничего не знала. В рамках нашей гипотетической версии я долго не знала, что мой брат жив.
— А ваши родители знали?
— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о них.
— Мне нужно знать…
— …кто убил вашу сестру, я понимаю.
— И?..
— И я собираюсь сказать вам кое-что еще. Но скажу только при определенных условиях.
— Каких?
— Все это останется гипотетической версией. Вы перестанете убеждать полицию Манхэттена, что Маноло Сантьяго — мой брат. И пообещаете оставить моих родителей в покое.
— Этого я вам пообещать не могу.
— Тогда я не смогу рассказать вам то, что мне известно о вашей сестре.
После долгой паузы Гленда Перес повернулась, чтобы уйти.
— Вы адвокат, — подал голос я. — Если займусь вами, вас исключат из коллегии…
— Довольно угроз, мистер Коупленд. — Я молчал. — Мне известно, что случилось с вашей сестрой той ночью. Если хотите, чтобы я поделилась с вами, вам придется пойти на сделку.
— Вам будет достаточно моего слова?
— Нет. Я подготовила документ.
— Вы шутите!
Гленда Перес сунула руку в карман жакета и достала сложенный лист бумаги. Развернула, положила передо мной. В соглашении указывалось, что я больше никого не стану убеждать, что Маноло Сантьяго — Джил Перес, а ее родители освобождаются от любого уголовного преследования.
— Вы знаете, что это соглашение не будет иметь юридической силы.
Гленда Перес пожала плечами:
— Ничего лучше я не придумала.
— Если я что-нибудь и скажу, то лишь в случае крайней необходимости. У меня нет ни малейшего желания причинять вред вашей семье. Я также перестану говорить Йорку или кому-то еще, что, по моему разумению, Маноло Сантьяго — ваш брат. Это я могу пообещать. Но вы прекрасно понимаете: большего потребовать от меня невозможно.
Гленда Перес замялась. Потом забрала бумагу, положила ее в карман и направилась к двери. Взявшись за ручку, повернулась ко мне.
— Версия по-прежнему гипотетическая?
— Само собой.
— Если мой брат вышел из леса живым, то он вышел не один.
Я похолодел. Не мог шевельнуться. Не мог произнести ни слова. Попытался что-то сказать, но с губ не сорвалось ни звука. Я встретился с Глендой Перес взглядом. Какое-то время она не отводила глаз. Потом кивнула, и я заметил, что глаза у нее влажные. Когда она начала поворачивать ручку, ко мне вернулся дар речи:
— Не дурите мне голову, Гленда.
— Я не дурю, Пол. Это все, что мне известно. Мой брат выжил в ту ночь. Как и твоя сестра.
Глава 33
День уже готовился к тому, чтобы сдаться сумеркам, когда Лорен Мьюз добралась до того места, где двадцать лет назад находился летний лагерь.
На щите у въезда она прочитала «Кондоминиум „Озеро Шармейн“». Мьюз знала, что территория огромная, простирается за реку Делавэр, которая разделяла в этом месте штаты Пенсильвания и Нью-Джерси. Озеро и жилые корпуса находились в Пенсильвании. Большая часть лесов — в Нью-Джерси.
Мьюз ненавидела лес. Спорт обожала, но только не под открытым небом. Терпеть не могла насекомых, а следовательно, рыбалку, охоту, туризм, ярмарки с призовыми хряками, — короче, все происходящее в сельской местности или там расположенное.
Она остановила автомобиль у сторожки, где сидел охранник, показала ему удостоверение, ожидая, что ворота тут же раскроются. Не раскрылись. Охранник, здоровенный бугай, унес удостоверение в сторожку и взялся за телефон.
— Эй, я спешу!
— Не помни́ трусики.
— Трусики?.. — Мьюз охватила злость.
Впереди мигали красно-синие огни патрульных машин. Наверное, сюда съехались все копы, оказавшиеся в радиусе пятидесяти миль, подумала Мьюз.
Охранник положил трубку. Остался в сторожке. Не вышел к ее автомобилю.
— Эй! — позвала Мьюз.
Он не отреагировал.
— Эй, приятель, я с тобой говорю!
Он медленно повернулся к ней. Черт, подумала Мьюз, молодой мужчина. Всегда проблема. Пожилые охранники обычно пенсионеры, которым скучно сидеть дома, вежливые и услужливые. Женщина-охранник — мать или бабушка, у которой возникла необходимость заработать лишний доллар. Но мужчина в расцвете сил? В семи из десяти случаев копов они недолюбливали. По очень простой причине: их не взяли в полицию. Вот они и вымещали злобу на тех, кому это удалось. Как могли, вставляли палки в колеса.
Разве можно найти большее удовольствие в своей никчемной жизни, чем заставить ждать главного следователя, более того, главного следователя — женщину?
— Эй, приятель! — вновь позвала она, смягчив тон.
— Проехать нельзя.
— Почему?
— Придется подождать.
— Кого?
— Шерифа Лоуэлла.
— Шерифа? Лобо?
— Лоуэлла. Он велел никого не пускать без его разрешения. — И охранник подтянул штаны.
— Я главный следователь округа Эссекс.
Он пренебрежительно фыркнул:
— Где это здесь округ Эссекс?
— Здесь работают мои люди. Я должна проехать.
— Эй, не помни́ трусики!
— Хороша.
— Что?
— Присказка про трусики. Ты уже дважды ею воспользовался. Очень, очень забавная. Могу я ее повторить, если мне захочется осадить кого-нибудь? Сошлюсь на тебя.
Охранник взял газету, не обращая внимания на Мьюз. Она даже подумала: а не проломить ли автомобилем ворота?
— У тебя есть пистолет? — спросила Мьюз.
Охранник опустил газету.
— Что?
— Пистолет! У тебя есть пистолет? Ты понимаешь, как замена того, чего у тебя не хватает.
— Заткнись.
— А у меня есть, знаешь ли. И вот что я тебе скажу: ты открываешь ворота, я разрешаю тебе его потрогать.
Он промолчал. Потрогать! Мьюз уже хотелось его пристрелить.