Он попытался унять дрожь и вознегодовал на себя за такой всплеск эмоций. Отчетливо понял, что ему с трудом удается держать их под контролем.
Она аккуратно направила его руку к столу, касаясь пальцами другой руки очертаний позвонков на шее. Бегло дотронулась до спины, сделала шаг вперед, став совсем близкой. Он замер в напряжении, опираясь рукой на стол возле плиты, и ждал, что вот сейчас она и приступит к тому, ради чего здесь, но она лишь слегка коснулась кожи шеи губами и отошла.
Сердце колотилось как сумасшедшее, пульс стучал в висках, и на мгновение он позволил себе прикрыть глаза, отпуская эмоции на волю. За один короткий миг перед глазами пронеслась ее клыкастая улыбка, он вспомнил быстрый прокол, резкую боль, сменившуюся онемением в месте укуса, и общее недоумение — это все?
— Обычно так и бывает, — ворвался в его рваный мысленный хоровод ее спокойный голос. Он прислушался к звучанию, пытаясь подстроиться под ровный ритм, отыскать потерянное равновесие. Открыл глаза.
Она сидела на табуретке, обхватив ладонями чашку, и смотрела, как растворяются чаинки в кипятке.
— Ты читаешь мысли? — резко спросил он, опасаясь услышать ответ.
— Нет, к счастью, — покачала головой, улыбнулась. — Просто наблюдательна.
— Да ладно?
— Чем ты занимаешься? — она сменила тему, не меняя тона.
— Ничем особенным, по сравнению с тобой, — он чувствовал поднимающуюся изнутри злость. На нее, что тянет время, пытаясь быть вежливой, на себя, что ждет и боится, на жизнь за то, что подкинула ему такой сюрприз. Злость, горькую, как черный кофе, пеструю, как рисунок импрессиониста. Болезненную.
— А чем таким особенным я занимаюсь? — весело поинтересовалась она, будто не замечая его напряжения.
Злость потускнела, покрывшись пленкой стыда из-за собственной грубости. Она спрашивала так, словно для нее эти приходы не были чем-то из ряда вон выходящим. «Наверное, так оно и есть», подумал он, вспомнив, сколько людей осталось подписать согласие. Любопытно, всем ли достались такие непосредственные вампиры? Мысль споткнулась на определении, породив новый виток гнева, замешанного на ощущении убогости собственной жизни, ограниченной домом и редкими встречами с давним приятелем.
— Слушай, почему бы тебе не сделать то, зачем ты пришла? — бросил он с вызовом.
Улыбка на ее губах поникла. Глаза прищурились, словно она оценивала степень искренности. Он почувствовал себя неудачником. Осмотрев его внимательно с головы до ног что-то для себя решила. Лицо с заострившимися чертами перестало быть доброжелательным и стало резким. Четче обозначились губы, скулы, прищур глаз стал недобрым. Она хмыкнула и сказала сухо:
— Раздевайся.
Он опешил.
— Зачем?
Она, четко выговаривая слова, пояснила:
— Чтобы не испачкать одежду.
Смотрела при этом в окно и выглядела очень отстраненной. Он со странным удовлетворением подумал, что испортил ей аппетит и тут же обругал себя идиотом. В конце концов, она ему платит, и регулярно. В отличии от парфюмерных каталогов, для которых он сочинял описания духов.
Чувствуя себя очень глупо, он медленно стянул футболку через голову. Вспомнил про небольшую дырку на боку, смял в руках, не зная куда деть. Она глотнула чая, поводила кончиком пальца по краю отбитой ручки, вздохнула и поднялась. Так резко, что табуретка покачнулась и глухо стукнула ножкой по полу. Он испугался. И сразу разозлился на нее за это.
— Разве тебе не приятно просто поболтать? — спросила она, приблизившись.
— Ты же не болтать сюда приходишь, — процедил он, чувствуя себя голым под ее взглядом.
— Откуда ты знаешь? — она опять склонила голову на бок. — Может я именно для этого сюда и прихожу.
Положила ладонь ему на плечо и, приподнявшись на цыпочки, пристроила там же щеку. Он закрыл глаза, ожидая укуса.
— Обычно я не повторяюсь, — негромко сообщила она, опять не спешила.— Но ты мне понравился.
Он чувствовал движения ее губ, когда она говорила, почти физически ощутил сожаление, прозвучавшее в ее словах.
— Извини, — выдавил с досадой.
— За что? — равнодушно спросила она, пожав плечами. — Тебе так удобнее. Просто ужин. Или все-таки завтрак?