Адреналиновый всплеск поборол осторожность, и он, уронив футболку, схватил ее за плечи. Она смотрела прямо, на губах играла ироничная улыбка. Ему захотелось встряхнуть ее.
Она выбивала из колеи, одним своим присутствием обескураживала и заставляла волноваться, испытывать чувства, которые он так старательно подавлял фармакологией. Он привык ограничивать себя, держать в узде, а она, едва входя в квартиру, ломала все его ограничения. Не делая ничего особенного, вызывала яркие эмоции, легкость, с которой она это делала, пугала. На секунду он забыл, что держит в руках настоящего вампира.
— Не важно, — сказала она. — Если тебе не нравится — я уйду.
— Нет, — выпалил он.— Останься, — руки разжались, отпуская ее.
— Тогда расскажи мне что-нибудь, — попросила мягко, отступая. — Только оденься, отвлекает немного.
Она подняла и протянула ему футболку. Он удивился — совсем забыл про нее..
Третья встреча
Он не желал признаваться себе, что ждет звонка. Придумывал все больше и больше занятий, чтобы забить день до состояния, когда нет времени выпить чаю. Чтобы не думать, не вспоминать, не надеяться. Чего, собственно, он так ждал? Иронии и онемения в шее или ее лукавого, но такого понимающего взгляда? В мучениях над этим вопросом ему стало казаться, что ничего не было, все это выдумало его уставшее от болезни и одиночества сознание.
Он старался пореже смотреть на телефон, но все равно постоянно проверял смски. Она застала его врасплох трелью дверного звонка. В халате и спортивных штанах с лопнувшей резинкой. Увидев ее в глазок, он почувствовал, как заколотилось сердце, будто пыталось пробить ребра. Не дав себе задуматься, насколько нелепо выглядит, он распахнул дверь. В этот же момент на столе в кухне завибрировал телефон.
— Привет, — она улыбнулась слегка лукаво.
— Привет, — он улыбнулся тоже, пытаясь выглядеть уверенно.
Запрещая себе радоваться, натянул на лицо маску самодовольства. Она впорхнула в квартиру, переступив порог. Он приобнял ее и поцеловал в щеку. Хотелось задержаться чуть дольше, вдохнуть ее аромат, на этот раз сладкий, почти тяжелый, с жасминовой ноткой.
— Как дела? — она выскользнула из объятий, будто в воде растворилась, и вот уже стояла рядом, разуваясь.
— Хорошо, — сунул руки в карманы халата, спохватился. Протянул руку ей, помогая подняться. — Хочешь чаю?
Она тихонько рассмеялась.
— Это становится традицией.
Склонила голову набок, с прищуром рассматривая его. Смущение ежиком встопорщило колючки в груди. Он приподнял подбородок, принимая уверенный вид, словно бросал вызов ее задорному, девчачьему платью в мелкое сердечко.
Сегодня серьги на ней были другие, длинные цепочки с сердечками на концах. Все вместе смотрелось забавно. Он задержал взгляд на них, залюбовался ее шеей. Рука взметнулась к собственной, коснулся места, где остались уже зажившие следы укуса. Она широко улыбнулась, бегло коснулась его руки. Прошла на кухню и уселась на табуретку, привычно поджав ноги. Он задержался взглядом на коленках, но одернул себя, стараясь сдерживать разгонявшееся в крови предвкушение. Поставил чайник.
— Чай черный или зеленый?
— Зеленый, — она устроилась уютно, как кошка, и даже щурилась так же. — Погода отвратная.
— Не любишь дождь?
— Терпеть не могу. Разве что летом. Я люблю жару, — ее лицо сделалось мечтательным, как если бы она вспоминала что-то приятное.
Губы тронула совсем иная улыбка, теплая, искренняя и такая... сладкая. Он понял, что смотрит на ее губы и думает о том, каковы они на вкус. Собственные внезапно пересохли, и он нервно облизнул их. Отвернулся к шкафчику, делая вид, что выбирает чашку, но уже знал, в какую нальет. Она обхватывала чашку ладонями и грела их, прищуриваясь от удовольствия. Он запомнил это во второй визит.
— Я тоже люблю жару, — сказал, чтобы заполнить паузу. Взял жестяную банку с чаем и насыпал в чашку щепотку.
Ей нравилось рассматривать, как листья разворачиваются в воде. Ему хотелось сделать ей приятно, хоть он и говорил себе, что это просто вежливость. Просто интерес. Просто адреналин. Стоило подумать о том, что скоро произойдет, как сердце заколотилось быстрее, и кровь рванула по венам, наполняя его предвкушением, смешанным с опасением.