Их прервал звонок в дверь.
— Кто это? — она заглянула ему в глаза.
— Пицца.
— Я не хочу пиццу, я хочу тебя, — хрипло пробормотала она.
Звонок повторился.
— Надо открыть, — буркнул он, нехотя отстраняясь.
С сожалением выпустил ее из объятий, повернулся к двери. Она раздевалась, пока он рассчитывался с доставкой, и когда, подхватив коробки, повернулся, ее в коридоре уже не было.
— Соф?
Ему вдруг показалось, что сейчас он выйдет на кухню, а там пусто. Остро захотелось ощутить прикосновение, насладиться тем, что она рядом. Здесь. Сейчас. Живая и теплая Соф. Мелькнула и пропала мысль, что у него формируется зависимость от нее.
— Я здесь, — раздался ее голос из комнаты, и от сердца отлегло . Осталось лишь жадное предвкушение, ожидание. Даже запах пиццы не чувствовался, только ладони ощущали горячее дно коробок.
Он бросил их на стол не глядя и нырнул в полутьму комнаты. Она стояла возле двери, глядя на часы, висящие на стене. Он скользнул ей за спину, обхватил руками за талию, прижался бедрами, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Соф шумно выдохнула, полуобернулась к нему, подставляя губы для поцелуя.
Он торопливо освобождал ее от одежды. Что-то таяло внутри, растворяясь в ощущениях, захлестывая силой притяжения.
— Соф, — выдохнул он ей в губы, ныряя в чувства, волной поднявшиеся из глубины души. Время замедлилось. И вовсе растворилось в полумраке.
По комнате, освещенной рассеянным светом дворового фонаря, метались тени, то сгущаясь, то распадаясь на фрагменты. Ветер шелестел листьями клена, внося в танец теней хаос мелких пятен, делая все похожим на калейдоскоп. Несколько мгновений он любовался игрой света на ее теле. Соф стояла возле серванта и рассматривала изображения на фотографиях. Он почему-то чувствовал себя голым под этим внимательным взглядом. Смутился, накрылся пледом.
— Первая девушка? — поинтересовалась Соф с любопытством, показывая пальцем на фотографию.
Фотографий за стеклом стояло немного, и он понял, про которую из них она спрашивает. Кивнул, подумав, что это было так давно, словно в другой жизни.
— Дворец дожей? Романтично.
Внутри вспыхнула обида на ее неуместную иронию, но миг спустя он понял, что она вовсе не иронизировала. Ему стало стыдно. Эмоции вновь уселись на болезненную карусель, и она стала набирать скорость. Он сел в постели и хотел было поймать Соф в объятия, но она переместилась к креслу и легко, словно ртуть, влилась в него, свернувшись клубком.
— Забавные часы, — сказала она со смешинкой в голосе, когда тишина начала звенеть от напряжения.
Он повернул голову. Над сервантом висели старые бабушкины часы, стрелки на которых давно замерли. Они были здесь так давно, что он успел привыкнуть к ним, совершенно не замечая вечные без пяти минут полночь.
— Еще немного — и карета превратиться в тыкву, а Золушка в мышь, — усмехнулась Соф.
— В сказке Золушка потеряла туфельку.
— Я босиком.
— Ты не Золушка.
— Откуда ты знаешь? — она лукаво улыбнулась.
— И умеешь превращаться в мышь? — он почувствовал, как струна беспокойства внутри натянулась в ожидании ответа.
До него с опозданием дошел смысл произошедшего. В пылу жажды обладания и утверждения своей власти над ней он не заметил, как сам оказался в ее власти. Голый, беспомощный в полумраке комнаты. Наедине с вампиром.
Она закатила глаза и рассмеялась.
— Это слишком безумное предположение.
— Ты же видишь в темноте, — преувеличенно возмутился он, щетинясь досадой от того, что она над ним смеется.
— У меня просто зрение хорошее, — беспечно отмахнулась Соф. — Да и не темно здесь.
Она легко поднялась и вышла в кухню. Он услышал шум воды, через минуту звякнула железная крышка чайника. Поднявшись с постели, он быстро натянул домашние штаны и вышел на кухню в тот момент, когда она задувала спичку. В свете огня она показалась ему совсем ирреальной. Миражом, появившемся на его кухне благодаря разыгравшемуся воображению.