— Соф?
Она поставила чайник на плиту и вопросительно взглянула на него.
— Я не сплю? — он ощутил себя бесконечно уязвимым, задавая этот вопрос.
Время ее молчания тянулось и тянулось, словно хваталось за остановившиеся стрелки часов. Вот сейчас она рассмеется и скажет что-нибудь ироничное. Чары развеются, и Золушка улетит в форточку, обернувшись летучей мышью.
— Тебе, конечно, виднее, — она сделала паузу. — Но на спящего ты не был похож.
Кровь бросилась по венам, разнося по телу одновременно сладость и слабость. Он опустился на табуретку. Соф улыбнулась и птичкой вспорхнула к нему на колени.
Пятая встреча
— Привет, — он улыбнулся одновременно самодовольно и ласково.
— Привет, — она не улыбнулась в ответ, но уголки губ чуть дрогнули, словно она подавила улыбку.
Рука сама собой обхватила ее за талию, притянула ближе. Она мимолетным поцелуем коснулась губ и отступила.
Он скрестил руки на груди, слегка обидевшись на такую прохладность.
— Как дела? — спросил, наблюдая, как она раздевается.
Она двигалась медленно, как сонная. Короткое пальто на четырех пуговицах расстегивала так долго, словно оттягивала момент, когда придется его снять. Или ему показалось?
— Неплохо, — ответила вяло, взглядом не встретилась и от руки ускользнула. Внутри у него зародилось напряжение.
— Соф?— он и сам не знал, о чем спрашивает.
— Да? — она подняла на него такой привычный теплый взгляд.
— Чаю хочешь? — в вопросе была доза флирта, словно он спрашивал вовсе не о чае.
— Пожалуй,— она растянула эти слова и все-таки улыбнулась.
Потеплело на душе. Это она, его Соф. Он бережно повесил ее пальто, смахнув бисеринки дождя, прошел мимо, слабо коснувшись ее рукой, и завозился в кухне.
Она осталась в прихожей, расстегивая сапоги, и делала это так бесшумно, как будто ее там не было. Он бросил взгляд в зеркало, висевшее в прихожей — Соф стояла, прислонившись к стене, и задумчиво рассматривала что-то перед собой.
Он подошел к ней и обнял ее за плечи, привлекая к себе. Она позволила ему это лишь на секунду и быстро отстранилась. Кольнуло досадой. Он почувствовал, как напряглись собственные руки, удерживающие ее. Вдруг понял насколько хрупкие эти объятия. Наклонился было к ней, желая поцеловать, но она увернулась. Положила ладонь ему на грудь и прислушалась, как птичка, склонив голову на бок. Сердце билось под ее пальцами, ускоряясь, на волне предвкушения, но вдруг замедлилось и вошло в ровный ритм. Словно он перехватил ее равновесие, потеряв собственное.
Он не знал, сколько они так стояли, наверное, долго. Она была другая, не такая как всегда. Он переплел ее пальцы со своими и потянул на себя. Она не поддалась, осталась стоять ровно.
— Что-то случилось? — не выдержал он молчания.
Засвистел в кухне чайник, освобождая от необходимости ответить, и ему показалось, что он заметил облегчение на ее лице. Задумчивая, молчаливая Соф его озадачивала.
Прошли на кухню, она присела на край табуретки и, удивительно, но он не ощущал всегда исходящего от нее уюта, она смотрелась чужой, даже чуждой и как будто неживой. Он устыдился своих мыслей, так до конца и не уверенный, что она не может их читать. Еще две недели назад она со смехом утверждала, что у него на лице все написано, и что вампиры вовсе не такие сверхъестественные, как о них принято думать. Просто особенности организма. Так просто и так легко ей давались эти слова, что он поверил.
Соф молчала, изучая рисунок обоев и, кажется, не собиралась заговаривать. Он обиделся на нее за молчание, и разозлился на себя за то, что не знает что сказать. Привыкнув к атмосфере легкого флирта, установившейся между ними, он растерялся, столкнувшись с иным ее поведением. Рука дрогнула, когда он насыпал чая в чашку. Ее чашку, как он про себя подумал. Ее чашка. Он почувствовал себя глупо и уязвимо, путаясь в неуверенности и сомнениях. А что, если для нее ничего не значит все, что происходило между ними?
Налив кипятка он с минуту смотрел, как набухают листочки зеленого чая. Он купил недавно свежий, с ароматом цитрусовых и пряных трав. Так она пахла в первую встречу.