Итак, Фрэнклин учился, Колтрэйн работал. В июне 1844 года внезапно появилась сестра Мэри, которая окончила среднюю школу и, поскольку Кинзер все еще находился на службе, поселилась у Джона. Миссис Колтрэйн все еще работала в Атлантик Сити, но навещала их раз — другой в месяц. Ее присутствие в Филадельфии ощущалось столь реально, словно она жила там постоянно, кормя сына пирожками со сладким картофелем либо напоминая ему, чтобы он ежедневно перед сном читал Библию. Потому что мать была и осталась для Джона самой влиятельной женщиной в его жизни. Судя по его частым приездам к ней уже в период его жизни в Нью-Йорке, он поддерживал с ней очень близкие, почти как исповеди, отношения до самой смерти.
Через несколько месяцев после прибытия в Филадельфию, Колтрэйн поступил в музыкальную школу Орстейна. Это было одно из лучших музыкальных учебных заведений города, основателем которого был Лос Орстейн, пианист, учившийся некогда у Пендерецкого. В подарок к ближайшему дню рождения мать купила Джону подержанный альт-саксофон, но инструмент оказался в достаточно хорошем состоянии, чтобы обучаться технике у Майка Гуэрры, одного из преподавателей в школе Орстейна. Гуэрра был энергичным 56–летним человеком, 5 футов я 4 дюймов роста, с волнистыми черными волосами и выразительной жестикуляцией, за плечами которого было более 20 лет исполнительской и преподавательской работы. Бывший кларнетист, он начал играть на альт- и тенор-саксофонах в театральных оркестрах, аккомпанировавших мюзиклам в «Шуберт-театре» в Филадельфии. Друзья называли его «саксофонистом поневоле», потому что потребовалось немало усилий, чтобы убедить его переключиться на саксофон с любимого им кларнета: места кларнетов все чаще занимали секции саксофонов, так что оставалось либо переключиться, либо голодать.
Майк Гуэрра:
«Он легко стал лучшим студентом в моем классе. Я писал сложные аккордовые последовательности и специальные упражнения в хроматических звукорядах, и он был одним из немногих, кто приносил домашнее задание практически на следующий день и играл с листа. Поразительно, как он впитывал все, что я давал ему. И всегда просил дать побольше»
Колтрэйн занимался у Гуэрры около года, продолжая одновременно работать полный рабочий день на сахарной фабрике. В том же классе учился в филадельфиец Билл Баррон, впоследствии значительно повлиявший на тенор-саксофонную технику Колтрэйна. Баррон был столь же высоким, как и его одноклассник из Каролины, 5 футов II дюймов, но более крепким, шире в кости и обладал глубоким басом, весьма подходящим для чтения рекламы по радио (займись он этим, денег у него было бы побольше, а проку поменьше). Даже вблизи он был ужасно похож на барабанщика Макса Роача. Когда они встретились, Билл спросил:
— Это ты Джон Колтрэйн из Северной Каролины?
— Да, — ответил Джон в недоумении.
— Я гастролировал по Югу с ансамблем «Каролина Коттон Пиккерс». Слыхал о таких? Но Джон ничего не знал. Вполне естественно: это был местный оркестр, базировавшийся в Индианополисе и выступавший на танцах и в клубах Юга и Среднего Запада. Билл присоединился к ним в Филадельфии, когда место тенор-саксофониста оказалось свободным. Стиль оркестра был блюзовым, подобно бэнду Джея Мак-Шенна из Канзас Сити — гнезда, из которого вылетел Птица.
Колтрэйн своей спокойной, но настойчиво-любознательной манере расспрашивал Баррона об оркестре. Он особенно интересовался партиями тенор-саксофона, словно у него было предчувствие, что со временем он возьмется за этот большой инструмент.
Они подружились. Билл навещал Джона, а тот посещал Билла в его родительском доме. Они говорим главным образом о музыке, обсуждали различия в звучаниях альта и тенора, особенно в том регистре, где диапазоны обоих инструментов взаимно перекрываются.
Но вскоре их встречи (как и Джона с Кинзером) прекратились: начался призыв в армию. Летом 1944 года Билл Баррон был призван.
Бенни Голсон:
«Джон обычно сидел в кресле в комнате, где мы жили, свесив одну ногу поверх руки и положив альт на подлокотник. Я брал на фортепиано несколько аккордов, а он их сразу подхватывал. Потом мы менялись, и Джон садился за фортепиано. Он должен был осваивать фортепиано самостоятельно. Можно сказать, что он еще тогда знал гармонию и знал ее неплохо».
Фред Хэмке:
«Саксофон — это инструмент, обладающий своими собственными особенностями, и к нему следует относиться не менее серьезно, чем к любому другому концертному инструменту»