Джон прослышал об этих импровизациях, и однажды в воскресенье после полудня направлен к Реду. В этот день также пришел ударник Гарольд Уэст, и когда Колтрэйн вошел в дом, он застал четверых музыкантов за исполнением столь приятного блюза, какого он не слышал никогда в жизни. Мелодические вариации. удивили его меланхолией, скрытой за солнечным блеском мелодии. Джона очаровала барокальная грусть, которую он уловил в игре Птицы. Он терпеливо ждал возможности подключиться к квартету, перебирая клапаны альта, и вскоре Птица, узнавший его после встречи в Филадельфии, остановился, подмигнул ему и сказал: «Ну, я устал. Наверное, пора поиграть еще кое-кому, не так ли?»
Джон заиграл.
Его хорошо натренированный слух уловил некоторые переходы; остальное он просто импровизировал, играя то, что казалось ему наиболее логичным. Клинхед научил его некоторым приемам интонирования, кроме того, Колтрэйн, конечно, достаточно слушал записи Паркера, чтобы влияние Птицы сказалось на его концепции.
И все же он в достаточной мере оставался самим собой, потому что Птица был мелодическим импровизатором, а Джон склонялся больше к гармоническим последовательностям. Если вы сможете представить себе мелодические линии Птицы, привитые к стремительным арпеджио Хокинса — то вот именно подобным образом звучал Джон в то время.
Когда Джон кончил играть, Птица сказал:
— Хочешь, я покажу тебе эту тему?
Джон кивнул.
Паркер засмеялся и показал.
Когда Джон Колтрэйн после ухода от Винсона исполнил эту тему для Бенни Голсона и Билла Баррона, они сочли ее самой авангардной из всего, что им вообще доводилось слышать.
Трубач из Филадельфии по имени Мел Мелвин собрал оркестр, в который вошли Колтрэйн и Барон. Ядром оркестра были братья Хит: Эл на ударных, Перси на контрабасе, а Джимми на альт-саксофоне. Позднее, в том же 1948 году братья сформировали собственный бэнд, взяв Колтрэйна вторым альтистом. Джимми, продолжая играть на альте, возглавлял оркестр; его называли «Маленький Птица», потому что влияние Паркера в его звучании сказываюсь даже больше, чем в звучании Колтрэйна. Джимми и Джон часто играли альтовые дуэты, варьируя риффы Птицы вдоль и поперек. В техническом отношении Джимми был в то время совершеннее, хотя позднее одержимый занятиями Джон превзошел его.
В то же время Колтрэйн встретил Кэла Мэсси, трубача и композитора из Бруклина, который позднее стал столь близким другом Джона, что читал стихи из композиции «А Love Supreme» на похоронах Джона. Отец Мэсси жил в Филадельфии; и вот когда 18-летний музыкант приехал туда, чтобы навестить отца, он, идя по тротуару, вдруг услышал раскаты биг-бэндовой музыки, доносившиеся из какого-то гаража. Одновременно он услышал альтиста, звучание которого было столь индивидуальным и проникновенным, что он остановился. Это был оркестр братьев Хит. Войдя в гараж, Мэсси попросил разрешения подключиться: его труба была при нем. Джимми сказал: «Разумеется, трубача нам как раз не хватает», и, поскольку Кэл прекрасно читал с листа, получилось, что он нашел работу. В перерыве Кэл спросил об альтисте, и Джимми представил его Кэлу: «Это Джон Колтрэйн». Так началась дружба Мэсси и Колтрэйна.
И опять в том же году трубач Говард МакГи проезжал через Филадельфию в поисках музыкантов для своего биг-бэнда, который он возглавлял в театре «Аполло» в Гарлеме. Мэгги, как называли его многие музыканты, только что вернулся из Калифорнии, но он знал, что в Квакер-Сити (Филадельфия) существует великолепная среда, где можно нанять молодых перспективных музыкантов. Он услышал оркестр братьев Хит, который на деле был, пожалуй, скорее репетиционным оркестром, чем прибыльной организацией. Говарду удалось нанять сразу и Колтрэйна и Джимми Хита — обоих на должность альт-саксофонистов.
Вместе с «Аполло» бэнд МакГи продолжал гастроли в Чикаго. Когда же они вернулись в Нью-Йорк, МакГи распустил оркестр, сократив его до секстета. Джимми он оставил, но Джону предложил уйти. «Я считал Джимми более сильным музыкантом», — объяснял он позднее.
И Джон остался без работы.
Впрочем, он продолжал играть в Филадельфии — на случайных халтурах-одноразовках, по 10 долларов за вечер, иногда меньше. Как и многие музыканты, он играл с одними, репетировал с другими, в зависимости от того, куда и когда приводила его музыка.