Музыканты слушали обе кассеты, но МакГвинн был «просто захвачен Трэйном, его уникальным голосом, почти воплем на своем инструменте». В это время они работали над несколькими новыми песнями, и МакГвинн предложил освоить некоторые фразы Анкара и Колтрэйна, особенно последнего. Если внимательно послушать записи «Бэрде», эти влияния можно обнаружить в знаменитой и очаровательной «Eight Miles High». «Первый брэйк — прямая цитата фразы Колтрэйна, — объясняет МакГвинн, — да и в остальной теме мы имеем в виду звуки триады, используемые Трэйном. Особенно его ощущение духовности, которое всегда погружает меня в глубокую медитацию».
Суоми Сатчидананда:
«Когда я услышала записи Джона Колтрэйна, в его музыке царили спокойствие и безмятежность. Я не могу припомнить у него той неугомонности, какая бывает в других видах музыки и у других музыкантов.
Рави Шанкар:
Я был очень расстроен его музыкой. Он был творческим человеком вегетарианцем, изучавшем йогу и читавшим Бхагавад-Гиту. И все же в его музыке я слышал много беспорядка. Я не мог понять ее.
В ноябре 1965 года после обмена множеством писем, посвященных главным образом практическому опыту каждого из них, Рави Шанкар и Джон Колтрэйн — два великих музыканта, представляющие две совершенно различные культуры — впервые встретились в Нью-Йорке, где Шанкар выступал в концерте.
Рави Шанкар:
Встреча с Джоном была огромным сюрпризом. Большинство джазовых музыкантов, которых я встречал, ничем не интересовалось за пределами своего музыкального мира. Но это был чрезвычайно скромный человек, интересовавшийся, однако, другими людьми и культурами, — человек, каких я вообще мало встречал.
Они пообедали вместе. Колтрэйн заказал овощную котлету, но Шанкар спросил цыпленка и добавил, извиняясь: «Я с удовольствием ем цыплят, когда гастролирую. Это помогает мне поддерживать силы». Джон только вздохнул, вспомнив о своем весе. Он весил почти 200 фунтов и безнадежно пытался не добавлять больше.
На следующий день они долго говорили. Это была первая из многочисленных бесед между ними. Колтрэйн объяснил Шанкару кое-что из своей музыки, но большую часть Бремени по просьбе Джона Рави рассказывал о музыкальном наследии своей родины.
В индийской музыке существует 72 исходных звукоряда, 120 тал (ритмических делений), 22 полутона, 66 микротонов и 7 целых тонов. Все они используются для 6 основных par (мелодий, состоящих минимум из 5 звуков), от которых можно произвести 700 обычно исполняемых. Все вышесказанное относится лишь к музыке Южной Индии; хиндустанские раги Севера имеют совершенно иное музыкальное строение. Индийская музыка строится не по европейской гармонической системе, она не модулирована в тональности. В то же время спонтанная импровизация часто занимает от 80 до 90 % продолжительности раги и, подобно своей африканское сестре, чрезвычайно вокализована.
В заключение Шанкар прочитал из древнего речения на санскрите:
— Укрощающая разум — есть paгa.
Игра Рави на ситаре вызывала у Джона ассоциации с богатыми резонансными звучаниями его любимого арфиста Карлоса Сольседо. Ситар — традиционный индийский струнный инструмент, состоящий из 7 струн для игры, плюс 13 резонансных, на которых можно воспроизвести от 19 до 23 ладов; и Джона весьма заинтересовал вопрос, как можно орнаментировать звуки на этом инструменте. Рави взял ситару и начал показывать, добавляя столь изысканные орнаментовки к своей основной импровизации, что у Джона на глазах показались слезы. С благодарностью он пригласил Шанкара послушать свой новый ансамбль, выступающий в то время в «Вилледж Гэйт». Вместе с его обычным квартетом здесь играли тенористы Арчи Шепп и Фэроу Сандерс, альтист Карлос Уорд и барабанщик Рашид Али.
Шанкар побывал на концерте, и то, что он услышал, ему понравилось, хотя этот мир был чужим и в достаточной степени чуждым ему.
Рави Шанкар:
«Музыка была фантастической, и произвела на меня большое впечатление. Но эта буря вызывала временами неприятные ощущения, и я не имел возможности спокойно вмешаться в это несчастье».
Карлос Уорд:
«Джон Колтрэйн был на своем инструменте проповедником. Я так думал всегда, с первого совместного выступления осенью 1965 года до последней работы в начале 1966 года. Даже сейчас меня вдохновляет каждый звук в его записях. Я помню, мы часто разговаривали о причине и следствии, о посеве и жатве.