— Забудь о школе. И о занятиях. Теперь твоя жизнь сильно изменится.
— Поменял мнение, старик? — переспросил его Миракл.
— Да. — подтвердил отец.
— С чего бы это? — процедила Василиса, вновь позабыв о вежливости.
— Запомни одно простое правило, — сухо произнес Нортон-старший, следя за переменами на лице дочери. — Никогда не зли меня.
И отец, коротко размахнувшись, отвесил Василисе крепкую пощечину.
Фэш резко дал книгу Дейле, и быстро подбежал к Нортону, закричав:
— Какого чёрта вы так с моей любимой повели?!
— Успокойся! — пытался успокоить его Ник. — Всё уже в прошлом. Садись.
Фэш послушался, отобрав книгу у Дейлы.
— Ну ты и конечно сын с ума сошёл. — разочаровано произнесла ЧК.
Девочка вскрикнула: щеку будто обожгло пламенем.
Нортон-старший быстро отпер дверь и толкнул дочь внутрь. Лязгнула задвижка, и он удалился. Василиса осталась одна в полной темноте.
— Ничего себе… — только и сказала она, осторожно ощупывая скулу: щека, казалось, распухла.
Да, не так она представляла встречу с отцом.
Ну где же хоть одна улыбка для нее, хоть один теплый взгляд? Какие еще возникают эмоции при встрече с родными людьми после долгой разлуки? Малейшее проявление интереса, симпатии, простого любопытства: где была, как жила, чем занималась? Вместо этого — холод, равнодушие, отстраненность, пощечина. При воспоминании о последней губы у Василисы задрожали.
— Аргх чёрт… — не сдержался Фэш, но продолжил. Настолько ему было не приятно со стороны Василисы видеть эту картину, что аж хотел врезать её отцу.
Зачем ей такой отец? Не лучше ли было и дальше ничего не знать друг о друге? Кажется, его не очень-то обрадовала встреча с дочерью.
Прошло около часа, и Василиса ощутила, что сильно дрожит. Холодно… Все-таки май только начинается и разгуливать в тоненькой кофточке рановато. Если бы она знала, что ее запрут в сарае, то оделась бы потеплее.
Подумав об этом, Василиса хмыкнула. Движение отдалось в щеке легкой болью. Но тем не менее девочка попыталась сосредоточиться.
С чего вдруг Эрику вздумалось писать ей записки? Она заметила, как он испугался отца.
— Да, он тоже мне показался странным. — ответил Норт. — А потом его как крышу свело.
Но тем не менее девочка попыталась сосредоточиться.
С чего вдруг Эрику вздумалось писать ей записки? Она заметила, как он испугался отца. А Норт выглядел изумленным и заинтригованным — значит, явно ничего не знал о записке.
— Включая меня. — сказала Дейла.
Вздохнув, Василиса крепче обхватила колени руками. Ладно, со всем этим она позже разберется.
Но прошло около трех часов, а за ней так никто и не явился.
Василиса почувствовала, что глаза начинают слипаться — клонило ко сну. Ведь она целую ночь не спала — читала. И почему здесь так холодно?
— Похолодание. — ответила Маришка.
— В мае? — усмехнулся Марк.
— Погода меняется, несмотря на сезон. — поддержала Маришку Захарра.
У нее были красивые огненно-красные крылья. Василиса взмахнула ими — вышло это абсолютно легко, будто она летала всю жизнь. Дивное, невесомое ощущение возникло в самой ее душе, поднимаясь легкими толчками, и вскружило счастьем голову. Василиса взмывала все дальше и дальше, ввысь, наслаждаясь удивительным чувством — радостью свободного парения.
Пушистые облака неожиданно сменились звездами, дружелюбно мерцающими вдалеке…
— Красиво… — подумал Лёшка.
— Об этом сне я тоже забыла! — улыбнулась Василиса, смотря на ребят. — Не бейте!
И вдруг в мягкой бархатной темноте вспыхнули тысячи огненных лестниц, они заслонили собою все небо. Василиса растерялась и не знала, куда же ей лететь: крылья опалил жар, идущий от пламени тысяч ступенек, стало трудно дышать.
«Давай, — прошептал в ухо мягкий шелестящий голос, — поскорей, осталось немного… совсем чуть-чуть, главное, выбери правильную дорогу!»
«Нет! — перебил голос другой, более резкий и грубый. — По лестницам из огня нельзя ходить! И кстати, разве она знает, куда идти?»
Раздался громкий неприятный смех.
Василиса вздрогнула и застыла в нерешительности, замерли неподвижно ее крылья.
«Не сдавайся!» — испуганно произнес первый голос.
Но девочка почувствовала, как ее понесло назад со страшной силой. Словно кто-то отматывал кадры на кинопленке: мигающие звезды стремительно уплывали вдаль и таяли, превращаясь в чуждые бледнеющие точки, пока их совсем не скрыл густой серый туман, возникший неизвестно откуда. Туман лез в уши, рот, глаза — крылья потяжелели и намокли, пока совсем не обмякли. Руки-ноги Василисы задубели, словно скованные ледяной броней, она не могла пошевелить даже пальцами! Девочка падала вниз, словно камень, сорвавшийся с обрыва, — тихо, стремительно, неумолимо; и видела, как все быстрее приближается земля… Еще немного, и она разобьется! Так страшно, страшно! Холодно!..
— И чего все молчат? — не понял Фэш.
— Интересный сон, вот почему. — ответил Маар.
— Мама! — закричала Василиса и проснулась.
— Тут уж я не смогу помочь… — тяжело вздохнула Лисса.
Она лежала на охапке сена, свернувшись калачиком. Несмотря на это, девочка так закоченела, что зуб на зуб не попадал.
Снаружи потемнело — наступил вечер.
Василиса вскочила и начала размахивать руками и ногами, чтобы согреться. Она несколько раз подпрыгнула, но больно стукнулась о низенькую ветхую балку, вдобавок на нее сверху посыпалась труха.
— Больно… — пожаловалась Василиса.
Нет, так не пойдет… И девочка вновь уселась на солому, поджав под себя ноги.
Ну и странный сон ей приснился! Красные крылья, лестницы, голоса… Наверное, это от голода. А вот интересно, можно ли так летать в открытом космосе? Нет, там же нет воздуха… Хотя можно ведь научиться задерживать дыхание надолго? Честно говоря, плавала Василиса неважно, а ныряла еще хуже. Но если лететь в вакууме, скажем, одну минутку, вполне можно научиться. Хотя постойте! В космосе наверняка жуткий холод, и, чтобы там выжить, нужна не только способность надолго задерживать дыхание.
Ее научные и не очень рассуждения были прерваны звуком приближающихся шагов — кто-то крался к сарайчику.
Василиса прислушалась. Шаги замерли у самой двери.
— Норт и Дейла… — угадал Фэш, перебив себя.
— Да. — ответила Дейла.
— Эй, сестричка! — Голос Норта раздался, словно гром среди ясного неба. — Ты там не замерзла?
Послышался то ли смех, то ли писк. Ага, значит, и Дейла здесь.
— Не хочу тебя расстроить, но это был смех… — грустно произнесла Дейла.
— Рыжая-рыжая! — затянул Норт.
— Поздравлю! — перебила жениха Василиса. — Теперь у меня появилось куча комплексов, что я рыжая!
— А я люблю рыжих. — поцеловал её Фэш, и девки, включая Маришки, ахнули.
Василиса подняла глаза к потолку и вздохнула. Опять то же самое! Она решила не отвечать. Может, ее кровным родственничкам вскоре надоест издеваться, и они уйдут восвояси?
— Если ты не хочешь с нами разговаривать, то мы не скажем, что велел передать тебе отец, — тоненьким голоском сообщила Дейла.
И Василиса не выдержала:
— Что? Что он велел передать?
— Отец просил сказать… — медленно начал Норт, — что ты… рыжая-бесстыжая дурочка!
Раздался дружный хохот. Кажется, здесь был и самый младший — Ноель… Интересно, Эрик тоже здесь?
— Да, был. — ответил Норт.
Подождав, пока они успокоятся, Василиса настойчиво повторила:
— Так что же сказал отец? Или в твоем крохотном мозгу, Норт, не уместилась эта информация?
БАХ! Дверь сарайчика выдержала сильный удар снаружи. Василиса впервые обрадовалась, что та крепко заперта.
— Молодец. — слабо улыбнулся Норт.
— Ах, как благородно, Норт, вызволять меня таким способом!
— Ага. — вновь откликнулся он.
— Отец велел нам освободить тебя вечером, — прошипел Норт зловеще, — но госпожа Азалия сказала, что вечер долгий и нам можно не торопиться… Угадай, кого мы послушаем?
— Ну так и убирайтесь к своей нянечке, маленькие детки!