– Ты сдурел, что ли, старик? – прошипел боярин и потянулся к кинжалу, висящему на отделанном серебром поясе.
– Не серчай, государь мой! Для верного колдовства нужна была малость твоей крови. Теперь можешь глядеть… теперь тебе твое будущее откроется…
Варево в котелке тем временем утихло, успокоилось, поверхность его стала ровной и блестящей, как вода в замерзающем озере перед тем, как покрыться льдом.
Боярин наклонился над котелком и застыл, пристально вглядываясь в него.
– Что ты видишь, боярин?
– Вижу коршуна черного… вижу, как клюет он гусей, да журавлей, да прочих птиц… клюет, так что кровь из них так и брызжет! Что сие значит, старик?
– Видно, еще многих людей сживет со свету грозный царь, прежде чем за ним самим придет костлявая…
Боярин снова вгляделся в котелок.
– А теперь что ты видишь?
– Теперь вижу, как падает тот коршун с небес в черное озеро. Упал, как камень, только вода плеснула. И сразу по озеру рыбы заплавали, заскользили, одна другую проглотить пытается… как сие видение понимать?
– Так понимать, что скоро умрет грозный государь и ближние его бояре перегрызутся, власть деля.
Боярин снова склонился над котелком.
– А теперь что ты видишь?
– А теперь вижу самого себя. Вижу, что стою я под большим дубом, а с того дуба падают на меня не листья да не желуди, а золотые да серебряные украшения – кольца с дорогими каменьями, гривны нашейные, кинжалы сарацинские, искусно изукрашенные… ох… а теперь мне в руки венец дорогой упал!
– Видать, государь мой, что после смерти грозного царя достанутся тебе слава и богатство невиданные, а спустя какое-то время будешь сам ты венчан на царство!
Боярин отшатнулся от котелка, уставился на колдуна, потом схватил его за отворот кафтана и встряхнул:
– Правду ли ты говоришь, старик?
– Я тебе ничего не говорю, это тебе колдовское зелье сказало. А я только толкую то, что ты сам видел.
Боярин отпустил старика и снова склонился над котелком.
– Не довольно ли тебе, государь? – окликнул его колдун. – Может, остановишься?
– Не мешай мне, старик! Я должен знать все… все, до конца! А ты только толкуй мне видения…
– Ну, воля твоя… говори, что ты видишь!
– Вижу, как курица клюет своего цыпленка… как овца пожирает своего ягненка… вижу, как корова гложет теленка… что сие может значить?
– Голод большой будет в твое царствование. Такой голод, какого не видывали прежде на Руси!
– Голод? Велика ли беда! Главное, что я заранее о нем узнаю, велю приготовить большие запасы… казны не пожалею, но людей от голода спасу…
Он снова склонился над волшебным котелком – и отшатнулся в испуге, вскрикнул:
– А это что?
– Что ты увидел, государь?
– Увидел лицо младенца… мальчика малолетнего… в крови, весь он в крови! И свои руки увидел – а на них кровь… что это видение значит, старик?
– Не знаю, государь мой, ничего не ведаю! – колдун отвел глаза. – Ты сам про то больше моего знаешь. Что ты там видел – это только тебе самому ведомо… только тебе самому открыто… а сейчас уходи, прощай, государь мой, оставь меня, мне помолиться нужно, замолить нужно грехи свои тяжкие… столько на моей душе грехов накопилось, что вовек не отмолить…
– Ты мне, старик, зубы-то не заговаривай! – Боярин снова схватил колдуна за ворот. – Говори, что сие видение значит! Говори толком, а не то сей же час снесу тебе голову!
– Голову снесешь? – Колдун страшно, хрипло захохотал, ловко вывернулся из рук боярина, выпрямился во весь рост и вдруг стал вдвое выше самого боярина, вдвое выше любого человека.
Голова его уперлась в потолок землянки, он согнулся, нависнув над боярином. Лицо его осунулось, обтянулось сухой желтой кожей, а потом и вовсе превратилось в череп с пустыми страшными глазницами.
– Голову снесешь? – прошамкал череп безгубым ртом, и тут же колдун сам оторвал свой череп и швырнул его под ноги боярину.
Череп подкатился под ноги Годунова, сверкая черными провалами глазниц, открыл рот и прохрипел: