Имя его переводилось, как ястреб. Кто, как не эта свободолюбивая птица, чувствовал надвигающуюся бурю.
— Ах ты, Боже мой! — повернул голову в сторону горизонта Альф, его двоюродный брат, высокий, сероглазый, но не такой худой, как Астор; — Правь на мыс Арконы, пока он ещё виднеется в солнечной дымке, — жадно посмотрев на улов, будто не хотел с ним расставаться, сказал своему отцу, что был самым старшим среди всех, шестидесяти лет от роду.
Тот умело, отпустил парус до этого момента собранный, выставив его по ветру, что пока ещё не так сильно дул, и, слава Господу Богу, в сторону Рюгена.
— Ничего, ещё есть надежда. Рыба сильно притопила лодку. Но, часа за два может доберёмся. Главное успеть до первых больших волн подойти в прибрежные воды, — успокоил, скорее самого себя, чем остальных Астор.
— Не знаю. Стоило ли тебе говорить об этом сейчас, но, чувствую, если мы вернёмся домой с уловом, несмотря на то, что не сторонник пьянства, поставлю всем по две пинты пива, — обнял сзади Астора его родной брат Брунс, имевший в соответствии со своим именем, означавшем цвет, каштановые волосы, но был сероглаз. Выше среднего роста, отличался лёгкой полнотой. Родился первым, был опытнее брата, не пил, но, судя по довольно частым разговорам на эту тему — близок к новым открытиям.
Несмотря на то, что ветер не менял своего направления, лишь только усиливаясь, берег приближался катастрофически медленно.
Эффект приближения.
Им обладает не многий житель планеты, в отличие от тех, кто частенько проводит время в открытом море. Если, где-то в горах не ошибётся местный житель в определении расстояния до ближайшей деревни, то, здесь, на море с лёгкостью промахнётся миль на десять. Тут всё по-другому. И только глаза опытных моряков редко ошибаются в таких вопросах. Но, сегодня, когда погода, пусть и не так стремительно менялась, взоры каждого из членов команды непроизвольно приближали долгожданный ориентир, мыс Арконы, к которому так стремились их сердца и души.
Ни у кого из них не было часов. Слишком большая роскошь для простых рыбаков. Но, пока на небе виднелось солнце могли определять время, а по нему и расстояние, которое отделяло их от берега.
— Волна пошла, — как бы мимоходом, сам того не замечая, скорее прошептал, нежели сказал Альф.
— Разве ж это волна!? Не волна — это вовсе! Во всяком случае не та, что пришла за твоей душой, — дико улыбаясь прокричал Астор, так как ветер усиливался, унося слова в сторону.
— Хорошо, когда ветер в спину, — заметил Брунс. Сидел в корме лодки, поднимаясь, и опускаясь вместе с ней, попыхивая трубкой, которую решил раскурить пока ещё позволяла качка.
Астор ощутил сейчас неимоверную тяжесть. Показалось; весь небосвод давит на него свинцовостью облаков, постепенно заволакивавших собой небо, не давая возможности разогнуться, вздохнув полной грудью. Теперь вся его уверенность перед стихией, наглость и необузданность, словно отдавались ей самой — в ответ внушала ему страх. Этот обмен приводил к тому, что не в силах был больше оставаться уверен в своей победе над морем, являющимся кормильцем не только его семьи, но и многих, многих других. Мысленно обратился к Господу;
О Боже, единственный, кому я верю в этой жизни окончательно и безрассудно. Отдаюсь в твои руки, ибо только ты один вправе решить мою судьбу, имею ли я право оставаться на этой грешной земле, как человек, или никогда больше не ступлю на неё своей привыкшей к постоянной морской изменчивости ногой. Но, клянусь пред Тобой, что если Ты оставишь мне жизнь, никогда больше не притронусь к чарке с вином.
Вот он, такой знакомый им всем с детства, родной мыс Аркона, с развалинами древнего города. Маяком и старым храмом, сделанным из камней поморских святилищ. Теперь, когда солнце пропадало на небе, скрываясь за облаками прямо на их глазах, был уверен; до берега не более пяти миль.
— Надо убирать парус! Теперь он бесполезен. Нас гонит прямо на берег, — прокричал Ганс, отец Альфа. Раньше, частенько всматривался в лица старых рыбаков, в надежде разглядеть в них некий страх перед морем. Особенно внимательно, но, всё же так, чтоб не быть замеченным, разглядывал бывалых рыбаков, пьющих так же, как и он пиво, или, что покрепче, вечерами в кабачке у моря. И, всегда удавалось увидеть пусть и не страх, но, некое уважение, даже преклонение перед стихией, оставлявшей след в каждом.
Но, сейчас, не тратя времени на разглядывание знакомого ему, изъеденного солью и ветром морщинистого лица, видел; этот человек лишён страха. Когда успел приобрести уверенность в своих силах, и она ли это, не так важно было ему. Главное, кто-то всё же победил страх перед смертью. И это было очень значимо для него сейчас. Ибо тот край, что всегда рядом с нами, всегда страшит. И, только тот, кто сумел заглянуть за него, а может и побывать там, не боится увиденного однажды, ибо знает — этого не избежать.