— Улов хороший. Что есть, того не отнимешь. Али хотите забрать? — смело заговорил отец с высоким, дорого одетым пиратом.
Наверно капитан, отметил Яков.
— Ешьте сами своего лосося. Не для того мы за вами шли, чтоб рыбой разжиться. У нас и так удачный день.
— Что же хотите от нас?
— Скромности, — хитро улыбнулся капитан. На нём был дорогой, довольно длинный парик, чёрная шляпа, руки и грудь защищены доспехами.
Яков случайно встретился с ним взглядом. Как ни старался избежать этого, всё же был неосторожен. Хоть тут же и отвёл свой, но, как показалось — навсегда запечатлелось в его памяти это лицо.
С лёгким оттенком ухмылки, надменный взгляд, заранее всё наперёд знающего, человека. Пронизывающие насквозь светло-карие, оттенка рома глаза. Показались Якову выискивающими возможность разглядеть каждого, чтоб вырвать потом с мясом наружу правду из того, кто был хоть капельку опасен ему. Прямой, волевой нос и небольшой подбородок.
Прижал к себе Конрада. Тот, почувствовав заботу, не отходил больше от брата.
— Мы и так скромны.
— Нет. Не той скромности. Мне требуется молчание.
— Не проболтаемся об увиденном, — заверил отец.
— Пусть каждый поклянётся в этом, при мне перед Богом.
— Поклясться? — удивились Брюнс и Альф.
— А как же!? — улыбка ярче проявилась на его, до этого холодном лице. Якову показалось, этот разговор доставляет удовольствие пирату:
— Вы же молились ещё недавно, как мы могли наблюдать с палубы своего фрегата, — обернулся к тут же загоготавшей толпе на палубе.
— Хорошо. Мы дадим клятву перед Богом. Но, для этого нам нужен крест, — сказал Брюнс.
— Не проблема, — распорядился у себя на борту капитан.
Через минуту ему преподнесли большой, словно взятый из корабельной часовенки, что явно отсутствовала на пиратском фрегате, позолоченный крест.
— Держи, — кинул его Брюнсу. Знал, поймает.
Оказался тяжёлым, держал двумя руками, прижав к груди.
Встали в нерешительности, не зная с чего начать.
— Повторяйте за мной, — словно дирижёр взмахнул руками:
— Перед лицом всемогущего Бога, даём клятву в том …, — на мгновение задумался, — … что ни одному человеку, будь он даже мёртв не поведаем увиденного сегодня. …
Все хором повторили за ним.
— … В случае же, если, кто-то из нас не сдержит своего слова, пусть кара небесная покарает его тут же …, — подождал пока повторят. Затем, будто Лютеранский пастор, произнёс; — Амен.
Сделал жест рукой Альфу, чтоб тот отшвартовался.
Альф, дрожащими руками не мог справиться с канатом. Ему тут же помог Брюнс, отдав крест Астору.
Корабли медленно расходились.
Когда между ними было уже около десяти метров, Астор опомнился:
— А, как же крест!? — крикнул он.
— Оставь себе и больше не грешите, — послышался с палубы фрегата знакомый голос, сопровождаемый гоготом его команды.
На всю жизнь запомнил эту встречу в открытом море Яков. Но, шло время, подрос его брат. Теперь и ему доверял штурвал отец. Но, не забывал о том, что обещал Якова отпустить в Амстердам.
Глава IX. Агнезэ
Сторонился женского пола, решив покинуть отчий дом, но, всё же, как-то так случилось, что обратил внимание на неё. Уж больно приветлива к нему была.
Незаметно для окружающих превратившись из маленькой девочки в девушку, буквально за одну весну вытянувшись, приобретя заложенные в ней природой и родителями формы, резко отличалась от своих сверстниц, как и она повзрослевших, утончённостью, и, какой-то хрупкой незащищённостью. Возможно от того, что и прежде не имела полноты, теперь и вовсе догоняла худым телом опередившие его в своём росте кости тем ни менее, при этом стремительно набирая объём в нужных местах. И, если не эти перемены в ней, так и не приметил бы среди остальных.
Невольно чувствовал себя рядом настоящим мужчиной, хоть и не участвовал ради этого в драках, да и не имел за душой ничего, кроме своей мечты и отцовской шнявы. Которую, несмотря на то, что вынужден был бы оставить после своего отъезда, но, гордился ею не меньше, чем отважный капитан своим большим торговым коггом.
Агнезэ. Или целомудренная.
Нравилось в этой девочке всё. Имя, движения, голос — заставляли его думать о ней по ночам.
Не знал тогда, что такое любовь. Думал, никогда с ним не приключится таковая. Но, грустил, когда не мог увидеть её из-за того, что уходили рыбачить далеко в море, иногда ночуя на Борнхольме.
Худенькая девочка, с большими зелёными, как море в шторм глазами тянулась к нему. Не была красавицей, но, что-то привлекало в ней, притягивало необъяснимой силой. Хоть и понимал; выбрав для себя несколько иной путь, нежели все его сверстники, не может отдать своё сердце той, что в итоге должна остаться, ожидая его те годы, которые проведёт вне дома.