— Если и был, то теперь другой. И ты об этом прекрасно знаешь.
Улыбка на её лице пропала.
— Знаю, — ответила она.
Лето стремительно теряло свои дни, приближая осень. Как и всё живое, когда-то заканчивается, так и их время подходило к концу.
Старенький пастор с грустью смотрел в их сторону, читая молитвы во время службы. Будто знал многое, что не дано было видеть остальным прихожанам. С радостью обвенчал бы хоть завтра. Но, привык наблюдать за людьми, молясь о них в меру сил. С годами понял главное — то, что сильнее всего любовь к Богу. Но, не в силах, и она изменить, что-то в человеке, если он сам к этому не готов.
Когда минуло три года с того случая, что встретили пиратский корабль, в конце августа, сказал Яков:
— Настала пора отец уходить мне из дома.
— Не передумал всё же, — расстроился Астор. Мысленно уже видел своего Якова семейным. Думал после помолвки образумится. Не терпелось подержать на руках внука, или в крайнем случае внучку. Дела его шли настолько хорошо, что всерьёз уже думал покупать вторую шняву, вёл переговоры с одним капитаном. Отдавал за недорого. Не старая, всего второй сезон в море.
— Нет отец.
— Хорошо. Думал я вам с братом по кораблю оставить, а сам уж боле в море не ходить. Да, видать такова моя судьба, — вспомнилось старое предчувствие. Но, не боялся теперь остаться навсегда в море. Видел; у каждого своя голова. Кто его знает, может выбьется в люди сын. Верил в промысел Божий.
— Благословите меня на учение.
Завёл в дом, взял крест, что в море достался тогда от пирата. Хранил его, как защиту всей семье. Считал чудотворным. Молился перед ним, каждый раз, как идти в море.
Перекрестил им. Дал поцеловать. Сказал:
— Ступай с Богом.
Вечером пошёл к Агнезэ.
Сразу поняла, что время пришло.
Попрощавшись с её родителями, что без особой радости смотрели ему в спину, вышел из их дома. За ним шла Агнэ. Знала не будь он так упрям, стала бы его той ночью. Но, испугался. А ведь была уверена, имела силы приворожить своей девичьей красотой. Всё же надо было проявить инициативу тогда. Но, понимала; этим может спугнуть своего суженного.
— Я вернусь за тобой, — смотрел в глаза.
Верила ему нынешнему, но не могла представить себе, каким будет через два года. Изменится ли, или останется таким же.
— Поцелуй меня, как тогда на утёсе.
Коснулся её губ. Были сегодня влажны, будто от неё теперь исходила большая чем у него страсть.
Вырвался из её объятий. Быстро пошёл в сторону своего дома.
Не побежала за ним. Даже не окликнула. Только сказала:
— Завтра я хочу взглянуть на тебя.
Понимал сейчас; она именно та, что нужна ему. Такая же сильная, как его мать. Но, и сам был не промах. Не остановился. Не обернулся.
Не спал всю ночь. Хоть и не собирался менять своего решения, всё же думал только об Агнезэ.
Утром, быстро собравшись, так, как не много хотел брать с собой вещей, попрощался с родителями.
— Будь сильным сын, — сказал отец.
— Возвращайся, несмотря ни на что, — будто, что-то чувствовала, не проронив и слезинки, произнесла мать.
Поцеловал их по очереди. Пошёл к Агне.
Но, не нашёл в себе сил зайти. Так и стоял перед дверью.
Вскоре та открылась и в проёме появилась Агнэ. Так и стояли, не в силах сделать шаг. Не обнявшись на прощание, не поцеловав друг друга, будто всё уже было прожито и, теперь начиналась у каждого новая жизнь.
Сам не помнил, как оказался на просёлке за деревней.
Глава X. Новая команда
Позвонили в дверь.
— Странно, кто бы это мог быть, — встрепенулась Торбьорг Константиновна. Очень волновалась за мужа. Не могла простить себе, что оставила его, уехав в Выборг. Но, уж больно боялась народ. Особенно после того, как под окнами их квартиры в Петербурге, занимавшей второй этаж, совсем ещё недавно, в 1914 году построенного доходного дома, впервые услышала стрельбу и крики. Кто и в кого стрелял, хоть и интересно было им, но, никто не решился подойти к окну, будучи уже наслышаны о многих случайных пулях, что, выпущенные в одну цель, находили совершенно иную, неповинную, впрочем, как и та, первая, в которую метились. Но, стрелки были новоиспечённые, впервые взявшие в руки оружие. Видимо наступали такие времена, когда каждый должен был делать то, с чем сталкивался впервые, больше уже никогда не имея возможности вернуться к тому делу, коим занимался прежде.
Тогда не понимали ещё с супругом; надо бежать из страны, если есть желание продолжить жить так же, как и прежде. Надеялись; всё наладится. Война сильно истрепала нервы Русского человека, что горожанина, что и крестьянина. Долго ещё он будет приходить в порядок, восстанавливаясь, зализывая раны.