Валя, сестра Верки, что взяла сегодня с собой — была на год младше. Не похожие друг на друга внешне, окончательно заморочили голову Шуре, который теперь уже не хотел ничего, кроме, как вернуться поскорее домой в Питер. Но, до электрички было ещё, ой, как далеко.
Эдик пел песню про самолётик молодой. При этом, как-то прищурено смотрел в небо, где над самой башней, размером с чайку действительно передвигался серебристый лайнер. Молод ли он был, или нет, сложно понять, но одно было ясно; точно ко времени и к месту оказался сейчас над осенним Выборгом.
Там и перекусили тем, что взяли с собой.
В библиотеку шли мимо часовой башни, рядом с которой жил Павел. Сказал:
— Подождите пару минут, я заброшу вещи домой.
— Я с тобой, — весело припустилась за ним Инга. Сам не зная почему, очень обрадовался этому импульсивному жесту с её стороны. Даже сменил бег на быстрый шаг. Поднимались по лестнице, хотя в подъезде был лифт.
— Какой старый дом! — тяжело дышала Инга.
— Да. Дореволюционный. Раньше моей прабабушке принадлежал почти целый этаж. Теперь же всего две комнаты в коммуналке.
— Я никогда не жила в старых домах. И моя тайна заключается в том…
— Вот, — перебил её, — Подожди. Я быстро, — открыл ключом замок. Вошли. Оказались в некогда просторном коридоре, теперь заваленным всяким барахлом.
— Вот наши комнаты, — открыв дверь, поставил сумку за неё, крикнув в щель:
— Свои. Я приехал. Погуляю по городу и к вечеру вернусь. Пока мам.
— Мне бы было интересно посмотреть, как там у тебя внутри.
— Уверяю, такой же, как и все, — улыбнулся ей.
— Я имела в виду, что в квартире. Знаешь, один раз оказалась в старом доме, в одной квартире. Там мне показалось очень неуютно.
— Сегодня нет времени. Думаю, мы ещё сможем осуществить твою мечту, — закрыл дверь. Инга спускалась вниз.
Догнав её, дотронулся до её пальцев. Бежали вниз по лестнице, взявшись за руки.
Рассказав про часовую башню, повёл всех в сторону библиотеки. Было интересно, как отреагируют на неё все его новые друзья. Теперь несколько напрягали его своим присутствием. Даже те неплохие песни, что иногда принимался петь Эдик, начали раздражать. Почему-то сильно хотел остаться наедине с Ингой. Проводить её до поезда в тишине пустынного города. А, затем, полный замечательных мыслей о своём будущем пошёл бы домой от вокзала. Всего двадцать минут пешком, и был бы дома. Но, как ему хотелось, чтоб всё это произошло именно сегодня. Из-за того, что представлял себе, как поцелует её у тамбура, прежде чем она войдёт в поезд.
— Ну, вот и она, — указал на выкрашенное прежде в белый цвет, обшарпанное, с обвалившейся штукатуркой, и треснутыми стёклами в витражах здание. Которое лишь в глазах немногих могло раскрыть все задумки автора, архитектора, вложившего прежде в него частичку своей души. И, это, как знал наверняка, не многим среди современных людей могло быть замечено. Функционализм, присущий здравому смыслу, так назывался архитектурный стиль, в котором была запроектирована библиотека. Любил её с детства. Иногда приходил в этот парк, просто так, посидеть на скамейке. Не понимал, каким образом сохранилось, построенное тогда, в 1936 году, когда здесь ещё была Финляндия такое здание во враждебной ему, ворвавшейся в город новой, приторной, уничтожающей всё на своём пути архитектуре, сталинского ампира.
— Её построил Алвар Аальто, когда здесь была Финляндия.
— На барак похоже, — призналась Элла.
— Брось! Нормальный сарайчик. Только слишком уж серый, и скучноватые фасады, — отозвался Эдик.
— Впрочем, если его покрасить может даже очень себе ничего, — попыталась смягчить обстановку Верка, посмотрев на сестру. Валя не в силах ничего ответить, просто отвернулась, разглядывая гранитного лося, стоявшего на холмике в сторонке.
— А мне нравится, — взяв в рамку, сделанную с помощью указательного и большого пальцев двух ладоней, посмотрел в неё, как профессиональный художник на натюрморт Шурик.
Инга тихо сказала Петру:
— А можно войти внутрь?
— Конечно! — обрадовался тому, что заинтересовалась.
Никто не пошёл с ними.
Пройдя через витражные двери оказались в вестибюле. Большой зал был справа, но не пошли, взяв за руку повёл в читальный зал, с круглыми зенитными фонарями в крыше.
— Слушай, несмотря на плачевное состояние фасадов и интерьеров, создаётся впечатление, вся современная архитектура на самом деле просто хорошо забытая, уничтоженная в стране, как, впрочем, и многое другое, в ней имеющееся раньше. И, эта библиотека, случайно оставшаяся здесь, словно потерянный родителями ребёнок, которого ищут до сих пор, но не там, где мог бы оказаться.