— Разве такое может быть, чтоб все самые лучшие уходили в города?
— Конечно. Только, когда человек может пользоваться туалетом, ванной, не думает о том, чтоб раздобыть дров, у него образуется уйма свободного времени. И, он получает возможность воспользоваться своим умом.
— Бабушка, бабушка, а как же коровки? — перебила Лера.
— Коровки?! Они все уйдут в лес.
— Но, там же их съедят волки!
— Нет. Они объединятся и будут жить вместе. А ещё возьмут себе овец, баранов и свиней.
— А, что же тогда будут делать люди?
— Ходить по старым улицам и любоваться домами… Ну, всё, закрывай глазки Лерушка. Пора спать.
— А сказка?
— А это и есть сказка.
— Нет. Это правда.
— Ну, хорошо. Будет тебе сказка.
— И вот тогда остался один старенький фермер в деревне. Он не отпустил своих коров, свиней, баранов, козлов, уток, гусей, кур, а построил для всех них просторный сарай. Он не хотел умнеть, хотя город ему и нравился.
— Он был глупый?
— Таким его считали все в городе, хоть не прекращали покупать у него молоко, сыр, яйца и мясо. Многие смеялись над ним. Но, к тому времени уже мало кто понимал откуда берутся продукты, веря в то, что все они привозятся ночью в магазины.
— А мы не вернёмся в деревню?
— Нет. Мы всегда жили в городе. Но, у твоего прадедушки была своя целая усадьба.
Засыпала. Знала; завтра с утра за ней зайдёт папа, чтоб забрать домой к маме, так, как жили с её родителями. Но, ей больше нравилось жить у бабушки.
Дореволюционный, пятиэтажный дом, со скрипучим паркетом, позволяющим издалека услышать чьё-либо приближение к маленькой комнате, где она частенько оставалась спать одна.
Но, как-то, в один из таких субботних вечеров, после того, как бабушка рассказала ей новую сказку, которые, как теперь понимала, та вовсе и не придумывала, говоря про окружающую реальность только лишь слегка адаптировав её под чувствительный мир ребёнка, крепко спала. Но, почему-то, будто сказано было очень громко, сквозь сон услышала.
— Ты!?
Проснулась. Определила, — это в прихожей.
Затем какое-то невнятное бормотание.
— Почему?
Опять несвязные слова.
— Паша, прошу тебя, подумай о дочери.
— Ничего мам. Я только сегодня. У нас всё нормально. Только сегодня. Лягу у Лерки. Думаю, будет рада.
— Не голодный?
— Нет. Чайку только выпью, если обещаешь не расспрашивать, и спать.
— Ничего не буду обещать.
Казалось бы, уже начав засыпать, вдруг опять проснулась, от ударов часов.
Начала было считать. Думала; будет много ударов. С большим трудом умела до десяти, сколько пальцев на руках. Но, часы ударили один раз.
У двери скрипнула раскладушка.
Отец укладывался спать.
День начинается ночью. Никогда не могла понять, как же это происходит. Почему в полдень — это когда на два пальца больше чем на двух руках. Но, при этом это уже половина дня. Где тогда само утро? Точнее тот час, когда оно кончается, перерастая в день. И, когда начинается оно, сразу после полночи? Но, тогда, почему ночь делится пополам в самом своём начале, имея название этого часа — полночь, в отличие от дня, который имеет половину куда ближе к своей середине. При этом самая, что называется глубокая ночь, до которой ей никогда ещё не доводилось досидеть не засыпая, начинается именно в это время? Это никогда не было ясно ей. Но, сейчас, когда начинался новый день не спала впервые переживая все ощущения, что не могла представить себе ранее, будто первооткрыватель нового материка, страны, ну, или хотя бы, на крайний случай, какого-то острова.
Проснулась первой. Смотрела на отца. Как тот спит. Не храпел. Да и не знала ещё, что это такое. Единственное чего ей хотелось сейчас — это подойти к окну и посмотреть на башню. Нет не который час интересовало её прежде всего, а то, скоро ли раздастся бой часов.
Тихо встала и подошла на цыпочках, стараясь, чтоб ни одна доска на полу не скрипнула.
Ещё несколько минут и часы начнут бить. Как ни старалась бабушка, не могла научить внучку определять время по часам. Только лишь счёт, да и то, всего лишь до десяти получался у неё. Но, Лера уже умела отличать минутную стрелку от часовой. И теперь видела; почти целых полчаса осталось до того момента, как часы начнут бить.
Ждала.
Но, вернувшись в постель, уснула опять.
Вздрогнув, проснулась от первого удара. Показалось; проспала ещё целую ночь, хоть и знала; всего полчаса прошло с того момента, как подходила к окну.
Загибала пальцы на руках, чтоб не сбиться.
Шесть.
Раскладушка заскрипела. Папа переворачивался на бок.