Кондуктор, должно быть, был предупрежден о пассажире на этой станции. Стоило Абигейл поравняться вагоном № 21, как дверь с круглым окном приветливо распахнулась. Эбби неуклюже забралась внутрь по высоким кованым ступеням и поблагодарила молодого человека в форме, который помог поднять чемодан. Кондуктор оказался лопоухим юношей, несколько старше ее. Окинув новую пассажирку удивленным взглядом, он попросил еще раз показать билет, чтобы прокомпостировать его.
— Время в пути составит семь дней и пять часов, — волнуясь, сообщил он. Отчего-то казалось, что ему важно было понравиться собеседнице. — Ваше место на нижней лавке, в конце вагона. Если вам что-нибудь будет нужно, обращайтесь ко мне лично.
— Благодарю, — сказала Эбби, и, кое-как протиснувшись мимо, пошла по узкому коридору. Кондуктор захлопнул дверь за ее спиной, и в ту секунду Абигейл поняла, что отныне отрезана от привычного ей мира. На целую неделю, а может быть и дольше.
Казалось, что колокол зазвонил где-то очень далеко, хотя и находился не больше чем в четверти мили отсюда, на станции. Можно было представить себе пухлого смотрителя, подпрыгивающего, чтобы дотянуться до шнурка. Его взволнованный, усиленный механическим рупором голос звучал приглушенно:
— Поезд на Кору отправляется от станции Лан-Лаин! Поезд на Кору отправляется!..
Отозвавшись на голос мужчины, заработали паровые машины «Виктории», и поезд покачнулся, начав свое неспешное движение вперед, постепенно разгоняясь. Абигейл приникла к мутному стеклу, наблюдая, как мимо проносится железнодорожная станция, унося с собой смешного смотрителя и огни родной деревни.
Вот и все. Обратного пути нет. Не разрешая жалеть о своем поступке, Эбби приказала себе сосредоточиться на цели. Уже совсем скоро она будет рядом с братом.
— Помочь вам найти свое место, мадемуазель? — раздался у нее за спиной смущенный голос юного кондуктора. Эбби сообразила, что слишком задержалась в тамбуре — уже давно следовало зайти в вагон. Она поспешно поблагодарила юношу и толкнула следующую дверь.
Для таких невероятных поездных составов, как «Виктория», деление на традиционные три класса вагонов было расширено, и разница между богатыми и бедными еще никогда не бросалась в глаза так сильно. Добавленный четвертый класс представлял собой скопление различного сброда — рабочие и шахтеры, мастеровые и крестьяне. Словом, все, кто располагал месячным заработком в тридцать медяков, чтобы иметь возможность скопить денег на билет. Вагон для подобных людей был им под стать — темный, грязный и плохо отапливаемый. Освещался он дешевыми лампами накаливания, которые были так слабы, что их даже не гасили на ночь.
Первое, что поразило Абигейл — это количество собравшихся людей. В детстве она однажды путешествовала с родителями на поезде в вагоне-купе, и в этот раз ожидала увидеть нечто подобное. Но вагон для бедняков назывался салоном, хотя больше походил на дешевую ночлежку. Грубо сколоченные из необработанного дерева лавки нагромождались друг над другом на четыре этажа вверх, по обе стороны узкого прохода. Подняться на верхние лавки можно было по приставным деревянным лестницам, а забравшись, пассажир мог принять только горизонтальное положение, поскольку расстояние между полками не позволяло даже сеть.
Но хуже всего был запах, исходящий от месяцами немытых тел и нестиранной одежды. Пассажиры не стесняясь курили вонючие самокрутки, то и дело отхлебывали спиртосодержащую жидкость из своих фляг и бутылей. Были, впрочем, здесь не только мужчины. Женщины вели себя приличнее, но и они не отличались опрятностью и манерами.
Эбби смущенно опускала взгляд, добираясь по проходу до своего места. Ей казалось невежливым рассматривать попутчиков, хотя те глазели на нее во всю. Нечасто можно было встретить воспитанную леди в подобном месте, да еще и без сопровождения.
— Вагоны первого класса дальше, милочка! — бросил ей в спину какой-то рабочий и расхохотался «удачной» шутке. Некоторые с удовольствием поддержали его, но большинство не осмеливались дразнить аристократку. От страха Абигейл вся сжалась, мечтая превратиться в невидимку. А когда она, наконец, нашла свое место, то обнаружила, что его уже заняли.
Это была необъятных размеров женщина в платье болотного цвета. Она свалила на чужую полку свои свертки и ящики, а сама, развалившись напротив, смачно поглощала огромный сэндвич.
Абигейл остановилась рядом с ней и попросила освободить место. Женщина, с возмущением посмотрев на прибывшую, отложила поздний ужин в сторону.