Но Худой не двигался. Сим почти было успокоился и даже похвалил его про себя за «череп», как Худой шагнул к заграждению и взялся за проволоку.
— Назад! Говорю, назад! — крикнул часовой.
Худой ухмыльнулся.
— Приказываю назад от ограждения!
Первый выстрел в воздух. Покатилось, спотыкаясь в тишайшей земле, эхо… Гильза стукнулась в амбарную дверь. Худой заухмылялся шире, и Сим с тоской увидел, как наливаются неживым блеском, стекленеют его глаза…
Короткая очередь отбросила тело нарушителя на положенное расстояние — два шага. Из-под грязных лохмотьев закапала, побежала яркая кровь. Худой страшно вытянул ноги и замер. Раз-другой качнулась потревоженная проволока, встала.
Сим недолго смотрел на мертвеца, затем подобрал и сосчитал гильзы. Четыре штуки. «Четыре боевых патрона израсходовано», — серьезно заключил он…
Вечером его подстерегла небольшая удача. У самых ворот он выкопал из земли мятый солдатский котелок, набитый ветошью и окурками. Вычистив и выправив посудинку, он вскипятил в ней первую пробную порцию воды… Котелок почернел от огня, зато суп подарил отменный: сбоку припёку в амбаре стояли два ящика горохового концентрата. Один ящик Сим распечатал еще третьего дня, когда не вернулась караульная машина, и съел три пачки гороха всухую. В животе от этого сделалось неспокойно, да и вода из пожарного крана попахивала ржавчиной. Приходилось часто бегать в окопчик, и Сим, честно говоря, утомился: садиться нужно было не иначе как с автоматом в руках. Помимо того, что выглядело «не на сто», это было еще и опасно — бдительность употреблялась не в нужном направлении. В общем, котелок явился очень кстати и решил многие затруднения. Беда только, что кроме гороха больше ничего не было да к сумеркам на посту запахло трупом.
С темнотой объявился и новый нежданный гость. Сим уже собирался запереться и сидел у дверей, отгоняя от лица тяжелых слепых мух. Голос раздался из-за ограды как раз в том месте, где был застрелен Худой, и Сим вздрогнул, — показалось, что заговорил покойник. Прости, господи…
Однако вещал голос то же самое, что Худой: он призывал Солдата (вот именно так — с большой буквы) по-новому взглянуть на вещи. И про мир он вещал то же самое, и про армию он вещал то же самое.« И Сим прислушивался не столько к голосу, сколько к тем звукам, которые голос мог бы заглушить.,. Нет, и голос этот положительно не нравился ему. Худой, хоть и орал, был простая душа, а тут неизвестно что. Потемки…
— Представляешь, Солдат, — вещала попахивающая мертвечиной тьма. — Мы поставим крепкое хозяйство. Ты человек надежный, значит, сможем и защищаться. А?.. Молчишь, а? Ну и молчи. Я понимаю — долг прежде всего, от него за один день не отвыкнешь, да и смешно было бы отвыкнуть. Ты только не решай наобум. Я вот тут в стороночке стою, не подхожу, ничего не нарушаю. Да и чего мне надо? Мне и надо, чтоб все было, как говорится, по закону совести и по-божески. Бог ведь только один над нами грешными и остался… — Тьма сделала всхлипнувшую паузу, видимо, крестясь. — Вот и сейчас стою и прямо вижу, хоть ничего не видно, как все хорошо, прямо замечательно у нас получается…
И тьма продолжала о том, как они высадят картошку и помидоры, как «весь бугор зазеленеет и прорастет», как можно будет полезней задействовать площадь поста, а там, глядишь, и торговлишку открыть — замечательная жизнь!..
И Сим поднялся и гаркнул:
— Отставить разговорчики с часовым! Отойти от поста и отставить! Молчать!..
Для острастки — ударил затвором.
Тьма охнула. Послышались торопливые удаляющиеся шаги.
Тихо…
Сим зашел в амбар и закрыл за собой дверь.
Ночью было душно, и он, прежде чем заснуть, много думал. Лезли в голову всякие разные мысли. И что там в больших белых ящиках, сложенных штабелями до самого потолка? и можно ли их открывать? и где набрать еще патронов? и как жить, когда кончатся гороховый концентраты и спички? и как там снаружи? и уцелел ли его дружок на ГСМ? — хуже гнуса… Мыча, он мял под собой брезент, гремел автоматом и никак не мог успокоиться. Наконец, достал огрызок карандаша и блокнот и кратко обобщил свои страдания: «Бабу бы!»
И справедливо. Потому что сразу заснул и видел хорошие сны.
А на другой день, чтобы поверить своим глазам, опять вытащил блокнот и прочитал ночную запись почти по буквам. Все правильно. У постового ограждения стояла женщина. Она с первых же слов нагло назвалась Гутой и с вызовом глядела на часового — как будто взвешивая его. И Сим молча смотрел в ее подведенные глаза — он не знал, что делать. Гута много и путано говорила, но ефрейтор ничего не слушал. Он видел, что перед ним за проволокой стоит женщина, и он знал, что в его блокноте сделана важная пометка на этот счет…