Он знал, что делает, когда женился на Рут. Он один знал, больше никто. Дейва жалели. Воображали, что Рут обвела его вокруг пальца, что он поддался мимолетному увлечению, и никому в голову не пришло, что он хотел жениться только на такой, как Рут. Может быть, кое-кому казалось, что на него просто нашло затмение?
Он, точно так же как Бен, на людях окружая жену подчеркнутым вниманием, смотрел на всех с вызовом. А когда она была беременна, гордо прогуливался с нею по центру города. Чуть не все его приятели переспали с ней. И все-таки до свадьбы Дейв запретил себе к ней прикасаться. Вопреки ожиданиям это так ее растрогало, что она со слезами благодарила его. Правда, в тот вечер они выпили. Пили они каждый вечер.
Все предсказывали, что он будет с ней несчастлив, а вышло не так. По его настоянию они поселились в новом доме, как большинство молодоженов, купили такую же мебель, такие же безделушки. Его мать не приехала на свадьбу: он известил ее о том, что женился, лишь месяц спустя, да и то вскользь, в конце письма, словно эта новость не заслуживала особого внимания. Весной мать вместе с Масселменом навестила их, и Дейв сразу понял: она удивлена, как никогда в жизни. Неизвестно, чего именно она ожидала, но и Рут, и все их нехитрое хозяйство неприятно поразили ее.
- Ты счастлив? — поинтересовалась она, оставшись наедине с сыном.
В ответ он улыбнулся, но она не поверила этой улыбке. Она никогда не верила Дейву, да и отцу его тоже. Интересно, а Масселмен внушал ей доверие?
— Ну что ж, детки, нам пора.
Пообедать с ними она не захотела. Выйдя на улицу, бросила сыну:
— Желаю удачи!
В душе-то она желала молодым всех бед на свете. Поэтому, когда Рут ушла, Дейв тоже не известил мать и вообще года два не отвечал на ее письма. Впрочем, она не слишком часто писала сыну.
Уж не намекал ли инспектор утром на то, что у Дейва с сыном отношения не лучше? Но ведь есть же разница: Дейв доверял сыну. Бен из того же теста, что он сам; мальчик — настоящий сын своего отца. Сегодня вечером или завтра они встретятся, поговорят, и все разъяснится. Лишь бы только Бен знал, что отец заранее готов понять его. Это ясно сказано в его обращении: «Я с тобой, что бы ни случилось».
Для полной определенности Дейв добавил еще: «Бен, я на тебя не сержусь!» Дело не просто в том, что он не сердится. Смысл этих слов гораздо глубже. Но Бен, по-видимому, не слышал его выступления по радио: во время передачи он как раз был в том иллинойском поселке у мирового судьи.
Неужели Бен сам, несмотря на погоню, остановил ночью машину, сам решил, что они с Лилиан должны принадлежать друг другу? Или так захотела она? Дейв предпочел бы не думать об этом, не ломать себе голову над тем, о чем говорит сейчас его сын с проснувшейся тем временем Лилиан.
Они были уже над Нью-Йорком: виднелись небоскребы, вызолоченные солнечными лучами; самолет пошел на снижение. Пассажиры перестали курить, пристегнули ремни. Дейв решил, что останется в кресле, пока сын не выйдет из самолета: ведь он пройдет совсем близко от отца, может быть, даже коснется его, но стюардесса предложила всем пассажирам, в том числе и ему, покинуть салон.
Вместе с другими Дейву пришлось пройти в зал ожидания; оттуда ему было видно, как Бена и Лилиан повели куда-то по летному полю.
— Куда их ведут? — спросил Гэллоуэй у какого-то служащего.
Тот посмотрел, куда указывал Дейв, и равнодушно ответил:
— На другой самолет, куда же еще.
— На какие рейсы там посадка?
— На Сиракузы.
— Через Либерти?
— Кажется, да.
Улететь тем же рейсом ему не удалось. Пока искал кассу, самолет уже взлетел.
— Через час будет другой самолет, который тоже делает посадку в Либерти. Все равно доберетесь скорее, чем поездом.
Дейв уже не досадовал, что все идет не совсем так, как хочется: он начал к этому привыкать и больше не отчаивался, уверенный, что последнее слово останется за ним.
В пять он прибыл в главный город округа, через который раньше лишь проезжал на машине. А вчера его провозили здесь в полицейском автомобиле, и по случаю воскресенья все было закрыто. Дейв забросил чемодан в гостиницу и, даже не поднявшись в номер, поспешил в окружной суд, который оказался неподалеку.
Он опоздал всего на несколько минут. На каменной лестнице еще толпились зеваки. Тут же стоял фотограф.
— Скажите, Бен Гэллоуэй в суде? — спросил Дейв.