— Что это значит?
— То, что здесь не существует, тех самых производных, о которых я уже говорил. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
— Вечность?
— Не угадал. Само понятие вечность, можно применить только ко всей звёздной Галактике, но не к земле.
— Только при чём здесь моя персона? Я обычный человек, не хуже и не лучше остальных. Живу себе, работаю, собираюсь жениться.
— А ты уверен, в том, что это обязательно должно у тебя в жизни случиться? И никто, и ни что, не сможет помешать?
— Уверен, — ответил я, уже с сомнением в голосе.
Часовщик прищурился и вздохнул.
— Хочешь знать правду?
— Хочу, конечно.
— Даже если она будет не совсем приятной?
— Пусть так, лучше, правда, чем горькая ложь.
— В твоём случае, Максим, горькая ложь, слаще мёда.
— И всё же.
— Ты хорошо помнишь понедельник? Тот день, когда обнаружил пропажу часов?
— Помню, только не могу сказать, каким образом часы исчезли.
— Суть не в этом, в другом. Ты должен был вернуться домой, и всё. На этом конец.
— Какой конец?
— Трагический, мой друг, что ни на есть фатальный. Моя задача, можно сказать миссия, предотвращать нежелательные, трагические последствия для человека. В твоём случае, это случайная, нелепая смерть.
Часовщик замолчал и пристально посмотрел мне в глаза. Услышанное не укладывалось в голове, и я ждал объяснений.
— Ты хорошо знаешь своих соседей? — спросил он.
— Не всех конечно, но многих.
— На один этаж выше тебя живёт семья, муж и жена. Дети у них взрослые, живут отдельно, Елена Николаевна, и Антон Захарович.
— Знаю, приличные люди.
— У Антона Захаровича несколько лет назад, обнаружили рак. И медицина не в силах помочь. Так вот, с понедельника, на вторник, ночью, он открыл газ на кухне, и закрыл все окна и двери. Ночью случился взрыв. Продолжать?
— Думаю не стоит.
Вся нелепость моего недельного положения, стала вырисовываться в ином свете. И свет этот был тусклый, мрачный, с запахом кладбищенской плесени и безнадёги. Я поник, представляя свой труп, засыпанный камнем, среди обломков и строительного мусора. Толпы людей, пожарные, скорые помощи. Вопли, крики. Убитые горем родители. Картина Уильяма Блейка, жестокая расправа над человеком.
— Ты жил неделю, сам того не зная, и не понимая до конца, что получил второй шанс.
— Только чем я это заслужил?
— Тем, что я нуждаюсь в помощнике.
— Но ведь за всё надо платить, так?
— Не так. В твоём случае у тебя есть выбор. Возьми свои часы, надевай, и возвращайся домой.
— А как же соседи?
— Ты забудешь наш разговор, и всё, что должно случиться, последует одно за другим, согласно Вселенским законам. Не бойся, смерть не так страшна, как принято считать у людей. Смерть — это точка, в конце прямой. Для души человека, многоточие. И всего лишь новый виток спирали, для грешной души, и дальше, что-то новое, неизведанное. Хорошее или нет, не могу сказать. Каждый получает то, что заслуживает. Второй вариант, я уже озвучил. Думай.
— Другие варианты есть? Сколько у меня на раздумья времени?
— Есть, конечно, только ты не захочешь, сесть в тюрьму, за убийство женщины.
— Но ведь я не специально. Так получилось. Нелепо и глупо.
Мой голос задрожал, и изменилось выражение лица Часовщика. Глаза расширились, налились кровью, лицо превратилось в бледную маску, с грозным, звериным оскалом. Он схватил меня одной рукой за горло и, сжимая пальцы, чуть приподнял.
— Нелепо говоришь. Тогда почему трусливо сбежал, и не оказал помощь? Почему завидя на улице ребёнка, проявил сострадание и помог?
Я не знал, что ответить. Часовщик отпустил меня обратно, и толкнул на сиденье.
— Как видишь, я всё про тебя знаю. Могу быть добрым, и не очень.
— Я виноват, Владлен Маркович. Виноват.
— Уже хорошо то, что признаёшь свои ошибки. Надеюсь, больше так поступать не будешь?
Я покачал головой и тяжело вздохнул.
— Разозлил ты меня. Я думал, что ты человек более серьёзный, не такой наивный.
— Вы передумали взять меня помощником?
В моих глазах стояла мольба, в голосе слышалась тревога. Любой человек на моём месте, поступил бы правильно и разумно. Выбрал второй вариант, это стать помощником Часовщика, а дальше, будь, что будет. Тем более, я, в некотором роде, был его должник. Он спас меня от неминуемой смерти. И я согласился, не зная последствий, и в чём именно будет заключаться моя помощь. Но выбрать первый вариант, я не мог. Чувствуя себя по отношению к родителям, друзьям, Наташе, предателем.
— Надевай часы, и в путь.
Я снял купленный на деньги Игоря «Ориент», и положил в сумку. Застегнул на руке ремешок, и почувствовал сильный толчок. Голова качнулась и я ударился о что-то металлическое. Очнувшись, увидел полный вагон людей, и вставая, как ни в чём не бывало, стал пробираться к выходу. Странный сон, о Часовщике, не давал покоя всю дорогу домой, и разболелось горло. Шея покраснела, как при аллергии. Но ещё больше я удивился, когда открыл дверь квартиры, и увидел разбитый ноутбук, разорванные вещи, битую посуду, мебель. Заходя в зал, я шёл осторожно, по осколкам, не снимая обувь, не веря в реальность. Она обрушилась как лавина, совершенно меняя моё представление о времени. Календарь показывал 13 сентября, понедельник. Кот юркнул под ногами, жалобно мяукая. Наверху послышался шум и грохот. Соседи. Бросая сумку на диван, я выскочил из квартиры и побежал наверх.