— Вам лучше уйти, — прошептал за спиной встревоженный женский голос.
Поворачиваясь, я увидел официантку, убирающую соседний столик. Она делала вид, что занята, и хотела уйти.
— Это вы мне девушка?
В ответ она немного склонила голову набок. И отвернувшись, из-за спины, показала пальцем на дверь.
— Там какие-то люди ищут человека похожего на вас. Это мне охранник сказал, Володя.
— Есть другой выход?
Официантка приложила палец к губам, и прошептала: идите за мной, не спеша. Допивая коньяк, и оставляя на столике деньги, лениво потянулся, и последовал на второй этаж, с видом изрядно выпившего человека. Пошатываясь, поднялся по лестнице, и сверху увидел, как в кафе зашли двое. Это они преследовали меня в метро. Пригибаясь, и заскакивая за угол, я увидел девушку в конце коридора. Она махала рукой, и указывала на дверь.
— Это чёрный выход. Спуститесь вниз, и выйдете на улицу. Повернёте направо, и окажитесь возле обувного магазина.
— Спасибо тебе большое.
— Не бойтесь, я вас не выдам, идите.
Девушка мило улыбнулась и подтолкнула меня к открытой двери.
Хорошо, когда встречаются добрые, бескорыстные люди. Казалось бы, кто я такой для неё? Вечерний посетитель, одинокий человек, больше никто. Если бы не она, мне пришлось бы туго. Однозначно. Выскакивая на улицу, я едва не сбил молодую парочку, и на ходу извиняясь, за свою нерасторопность побежал к магазину. Из густой темноты кто-то вышел, и, не успевая среагировать, я получил сильный удар ногой в живот, и свалился в снег. Попался, по всей видимости, мои преследователи обошли заведение, и ждали. В животе творился коллапс, коньяк с пловом, просился наружу, и, сдерживая позывы к рвоте, я застонал, и встал на одно колено.
— Попался, умник, решил сбежать второй раз?
Парень в кожанке сжимал кулаки и намеревался ударить второй раз.
— Ты, что в школе не учился? Или не знаешь, что лежачего не бьют.
Краем глаза я увидел, что из тёмной машины, стоящей на противоположной стороне вышли трое, и направлялись в подворотню. Прав я оказался, Игорь умнее, и теперь придется плохо. Мои слова ввели в некий ступор, моего противника, и я ухитрился схватить его рукой за штанину, и резко рвануть вверх. Парень охнул, и, поскользнувшись, упал на спину, крича и ругаясь матом. Троица моментально взяла меня в кольцо и наступала. Стрелять побоятся, хоть и вечер, в десяти метрах от нас шли к магазину люди, значит, будут пинать, до потери сознания. Один из троицы прошёлся руками по моей спине, на предмет оружия, и хотел схватить за пояс, но я вовремя отбил руку, и смог отступить вправо, ближе к улице, толкая свободной рукой самого низкорослого.
— Может, поговорим, парни?
Я уже выбрался из кольца, и стоял спиной к дому. Если наброситься на первого из троицы, и резко толкнуть в грудь, может сработать эффект неожиданности. И получится вырваться? Парни теснее подступили, и один из них полез в карман куртки и вытащил нож.
— О чём нам с тобой говорить, баклан? Мы три часа за тобой гоняемся, по городу. Больно много чести, базарить с тобой.
— Чего гоняетесь?
— Не твоего ума дело.
Четвёртый, уже отряхнулся и ждал команды фас, чтобы сделать из меня старое, побитое ведро. Троица навались всем скопом, и давай молотить руками и ногами. «Гуртом можно и батьку бить», — как говорится в пословице. Парень с ножом, отступил, наверняка, чтобы убедится, как его подопечные ведут себя, и наблюдал со стороны. Сипение, стоны, удары, казались мощными, но больше приходились в пустоту или в стену. Я, как мог, уклонялся, изредка блокируя локтями удары в корпус. Ботинки парней, так и летели в пах, чтобы заставить упасть, и после уже не сопротивляться. Отрываясь от стены, я танцевал, на маленьком пятачке, как боксёр на ринге, заходя за спину то одному молодчику, то другому. Минуты через три, парни стали выдыхаться и всё больше косились на старшего, с вопросом и недоумением в глазах. Старший не вмешивался, лишь неодобрительно кивал, и не выпускал из рук нож. Потирая кулаки, и тяжело дыша, парни таращились на меня, и грызлись между собой, как уличные шавки.
— Курите много, парни, так и до могилы не далеко. И кто только таким деньги платит!
Я чувствовал себя превосходно, и ссадины на локтях, и ногах, лишь придавали необходимую злость, и желание продолжать. Адреналин зашкаливал, слух улавливал каждый шорох, движение, стук. Мне захотелось броситься на четвёртого, забрать нож, и сломать руку. Но я сдержался, и направился прямо к четвёртому. Тот выпрямил руку с ножом и не отходил.