Со всей ответственностью заявляю ‑ в дозоре скучно. Всех событий ‑ выезд с "базы", да встречи с другими патрулями. Третий вид развлечения, вернее источник ‑ враг, нас миновал. Видимо, хватило им одного раза, чтобы убедиться ‑ граница пока на замке. Лично у меня прибавились еще два занятия ‑ выездка коней и тренировки с саблей. Быстрый‑то я быстрый, но еще желательно знать, куда и как бить, да чего от противника ожидать. В прошлом‑будущем мне не доводилось фехтовать, Олегу тем более, и это, наверное, даже хорошо. Здесь, собственно, нет фехтования как такового, даже на боевом оружии. Есть именно рубка, рассчитанная в первую очередь на конный групповой бой. К тому же, массово применяются щиты, в спортивном фехтовании этого нет. Большинство приемов рассчитаны не столько на поражение убойных мест, сколько на быстрое нанесение хотя бы средней раны противнику. Конная сшибка не дает времени на долгие поединки, а хорошо раненого противника если и не добьют идущие за тобой, так стопчут конями. Саблями играем нечасто, в основном по возвращении на "базу". Кстати, учусь не только я ‑ Семен гоняет собственных холопов, еще кое‑кто из помещиков порой присоединяется
Глава 12
Подходит осень. Вечерами, на отдыхе, режу макеты ‑ привод мехов на одну лошадиную силу, простенький штамп в два ручья для наконечника стрелы. Всё деревянное. Соседи‑бояре посмеиваются, потом один на один заводят разговоры о ценах на железо. Чувствую, кое‑кто прямо со службы в гости заедет, как возвращаться будем. Так и вышло.
‑ Ворота отпирайте, баньку топите! Я вернулся! Васька, спишь, что ли?
Как усадьба‑то за лето изменилась. Частокол превратился в приемлемую китайчатую стену с заборолом, какие‑то сараи встали почти у самых ворот. Небольшой наш поезд ‑ четверо помещиков, столько же холопов, две телеги ‑ въезжает в распахнутые первые ворота. Над головами ‑ низкий потолок, он же пол второго этажа воротной башни. Бревна свежие, еще смолу дают вовсю. Уезжал ‑ не было вторых, внутренних ворот, да и сама башня выглядела попроще.
Слезть мне помогает Василий, гостям ‑ какие‑то незнакомые мужики. Ибрагимыч вылез из кузни, на солнце щурится, как кот. Где Катерина? Виду стараюсь не подавать, а на душе кошки скребут. Кстати, знаете, как это отображается в "ауре"? Мелкие разрывы и выплески в среднем её слое, еще внутри тела. Но, всё‑таки, Катерина‑то где? Подбегает Фроська, шепчет в ухо.
Почувствуйте себя Штирлицем, как говорится. "Государство обеспечило её ребенком", так вроде? Моя радость сейчас, не доверяя никому, кормит маленького. Пришлось извиниться перед гостями, те начали поздравлять, попутно поглядывая на Фроську. Девка аж запунцовела, хорошо, Савва подошел. Ефросинья за его плечо ‑ нырк, как за стену, и ну что‑то выспрашивать, похоже, недолго Савве холостым ходить. Попал мужик в оборот. Сам стою, едва соображение не потеряв. На физиономии, чувствую, улыбка вполне дурацкая ‑ до ушей. Что характерно, дыхалка не помогает, а завязочек как‑то не удосужился нашить. Бочком‑бочком, топаю в избу, по недоразумению только являющуюся помещичьим домом.
Ну она сидит! Ну сидит! Никакие иконы и картины на передадут эту мягкую, едва заметную полуулыбку, и этот свет в глазах. Там всякие девы Марии смотрят непонятно‑печально, то ли предвидя судьбу младенца, то ли спрашивая окружающих ‑"как это меня угораздило?" Ладно, что взять с храмовой "девственницы". Тихо‑тихо поднимаю обоих ‑ малыша Катерина так и держит на руках, что‑то говорю ‑ сам не пойму, что.
Следующее утро запомнилось, в основном, медицинскими мероприятиями. Вчера знатно "булькнули", за возвращение, за продолжение рода, за хороших гостей, потом опять за малыша, но уже совместно с собственными переживаниями ‑ чтоб возвращался, как мы вернулись, живой и целый. Родился‑то мальчик, а у Руси войн впереди... много, в общем. Так что поутру, сначала выгнал из собственного организма остатки хмеля, потом пошел похмелять других. Чуть придя в себя, народ как‑то отводить глаза начал. Покопавшись в памяти, вспомнил, как вчера меня пытались развести отгрузить товар, а счесться потом. В ответ, учил боевых товарищей дикой смеси из "Броня крепка, бояре наши быстры", и "Давай за них, давай за нас". Ревели со второго раза вполне воодушевленно, незнакомые местным слова заменял... чем я их заменял? Или толковал? А, точно, я же потом на казачью "И где нам прикажут отцы командиры" перешел. Крепкая это штука ‑ зимнее пиво.
Василий после полудня, который стал для нас утром, отчитывался о производственных успехах. Не очень много готового продукта, но и немало. В основном, в теплое время занимались текучкой и заготовками. Это хорошо, это правильно. Задумок у меня хватает, но воплощать их нужно в присутствии автора. Меня, то есть. Непростое это дело, работа кузнечная. С ходу озадачил товарища отливкой станины для нормального токарного станка и круглой кованой трубой для конвертера. Хватит заниматься одним ширпотребом, войны с Литвой, Ливонией, Швецией на носу. Нужна, кровь из носу нужна сталь. Холодноковкий, упругий, недорогой в силу массовости аносовский булат. Ибрагимыч, конечно, сабельщик знатный ‑ девять готовых клинков, даже полированных, ждут на складе, пока им гарды и рукояти сделают. Но по сравнению с тем, что нужно, это ‑ кошкины слезы. Да и качество кованой из "косичек" сабли тот же Аносов и сравнивал с булатом. Нашел, что не соответствует. И создал целую гамму своих булатов ‑ да таких, что Дж. Лондон поминал еще потом, в одном из своих аляскинских рассказов. К тому же, при действительно массовом производстве сталей, и мирная промышленность вполне найдет им применение. Те же лемехи плугов взять ‑ железо, конечно, куда круче дерева, но хорошая сталь ему десяток очков форы даст.
Чуть отойдя, пошел инспектировать усадьбу. Василий и Катерина по бокам, пояснения дают. Прежде всего, выяснил, что за новые лица ‑ это, как оказалось, казаки привезли мне переселенцев из Литвы да Польши. Катька сама не стала условия оговаривать, выделила только железного товара, а дальше мол, муж вернется ‑ разберется. Василий говорил, как зашли товарищи на склад, положенное получать ‑ глаза разбежались с непривычки. И то, попробуйте выехать с той же Литвы ‑ фактически бежать, и увидеть настоящий склад железной продукции. Да послушайте заводские, не рыночные цены. Я еще как к казакам съездил, велел по себестоимости возможным переселенцам отпускать. Лимит для вольного невелик, пять рублей всего ‑ считай, один плуг, да немного на обзаведение, горшки там, топоры‑ножи. Кстати, надо заводить настоящую бухгалтерию, нельзя, чтобы мои волевые решения вводили завод в убыток. Людям платить надо нормально, даже и холопам ‑ тогда они тебе чудеса сотворят. Те же холопы, кстати, уже носы держат высоко ‑ Катька, отправив летом Василия с товаром в Тулу, распорядилась купить недорогих, но обязательно крашеных тканей. Теперь "выходной" костюм моего холопа хоть и кривовато сшитый, в пору средней руки горожанину. Очень, доложу я вам, неплохо смотрится ‑ красные вошвы на синей ткани. На вошвы пошла аж завозная ткань, на основное платье ‑ местная.