На следующее утро Мейлех приехал на дрошке и отвез меня в больницу. У меня была медицинская страховка с работы у Левинсона – по закону хозяева обязаны были страховать своих работников, – так что больница не стоила мне ничего. Там сделали рентген и диагностировали перелом. Медсестры наложили мне гипс и выдали костыли. После этого я вернулся к Вайсу и позвонил господину Левинсону.
Тот дал мне недельный отпуск, пока гипс не сняли. Я сказал ему, что буду ходить на работу, даже если придется брать дрошке. Он ответил: «Слушай, мне нравится эта идея. Приезжай на дрошке, я за нее буду платить».
В первый день я явился на работу в обеденное время. Левинсон позвал меня пообедать вместе с ним. Такого раньше не случалось. Он отвел меня в первоклассный ресторан и заказал мне то же самое, что и себе. Я никогда не ел такой вкусной еды. Это было некошерное место. Хозяин не был религиозным человеком, но в остальном он был евреем до мозга костей.
Так и повелось: Левинсон платил за мой проезд до работы и обратно и водил меня с собой обедать в ресторан. Другие остались бы в постели, а я ходил на работу. Я не мог стоять за прилавком и ждать покупателей, но мог сидеть на табуретке и вставлять в часы камни, чему научил меня сын хозяина, когда был еще жив[31]. Магазин Левинсона был в Варшаве единственным местом, где имелось оборудование, позволявшее подобрать подходящий камень и вставить его в часы. Это была тонкая работа, требовавшая аккуратности: камень легко можно повредить. Так что даже со сломанной лодыжкой я был весьма полезен. Отец в Кожнице не доверял мне такую работу. Он всегда начинал нервничать, когда видел, что камень сломан. У него не было настоящих драгоценных камней, и ему приходилось экспериментировать с материалами, доступными ему. Вместо камня он брал маленький круглый кусочек латуни. В нем просверливалась дырочка, он ставился на место камня, и часы шли. Мой отец был искусным часовщиком. Конечно, латунь приходила в негодность быстрее, чем настоящий драгоценный камень.
В Варшаве нам не приходилось использовать латунь. У Левинсона были швейцарские детали, сделанные из стекла и стоившие значительно дешевле аналогов из рубина. За вставку стеклянного камня он брал полтора злотых.
Я сблизился и с Вайсом, и с Левинсоном и научился многому в часовом деле, и все благодаря сломанной лодыжке. Это была помощь свыше, настоящий мазл (удача).
В ту пятницу я был в магазине с господином Левинсоном. Мы услышали по радио, что немецкая армия пересекла польскую границу и наступает на Варшаву. Это было 1 сентября 1939 года.
Годом ранее Германия уже поглотила Австрию и Чехословакию, и мир ничего не предпринял[32]. Если бы власти мировых держав тогда остановили Гитлера, войны вообще могло бы не быть. Из радиопередач стало ясно, что англичане и французы все еще пытались вести с Гитлером переговоры. Увидев в небе самолеты, мы решили, что это польская авиация. Мы заблуждались.
Первые немецкие бомбы упали на улице Пилсудского, где находился магазин Левинсона. Это был самый фешенебельный район Варшавы. Там жили высокопоставленные государственные чиновники и аристократы. Это был нееврейский район.
Около полудня немцы сбросили бомбы на начальную школу, погибло пятьдесят шесть маленьких детей. Мы понимали, что началась война. На крышах школ и больниц в Варшаве нарисовали красные кресты, чтобы враг знал, что эти объекты нельзя бомбить согласно Женевской конвенции. Но собака-Гитлер не признавал вообще никаких запретов.
Мы просидели в магазине Левинсона всю оставшуюся часть дня. Вечером я взял дрошке и вернулся к Вайсу. Его жена все еще была на отдыхе, но она вернулась через два дня, и я перебрался спать к ним на второй этаж. Там ночевал другой часовщик, еврей, но он получил военную подготовку и вскоре был мобилизован. Больше я его никогда не видел.
Тогда поляки отправлялись служить в армию в восемнадцать лет, если были физически годны. Меня не призывали, поскольку закон об этом был принят через два года после того, как мне исполнилось восемнадцать.
Следующие два дня немцы постоянно бомбили Варшаву. Выйти на улицу было невозможно. Все плакали и до смерти боялись того, что будет с евреями. Мы все уже слышали, сделали с ними в Австрии и Чехословакии.
Однажды ночью немецкая зажигательная бомба упала на дом, где жили Айзек и Мейлех. Братья выбежали на улицу посреди ночи и пришли ко мне в нижнем белье. На следующий день я отдал им деньги, скопленные из моего жалованья ночного сторожа, на покупку новой одежды. Все их имущество погибло – ничего не осталось.
31
В дорогих часовых механизмах традиционно использовались драгоценные камни (как правило, настоящие рубины), отличавшиеся высокой износостойкостью. В них просверливалось крошечное отверстие, в которое вставлялся конец стержня, вращавшийся внутри с минимальным трением. www.watchbuys.net/faq/article/what-does‐17‐jewels-mean‐49.html.
32
Аншлюс (аннексия) Австрии нацистской Германией был предпринят 12 марта 1938 г. без всякого сопротивления со стороны австрийской армии и при широкой поддержке австрийского населения. Остальные европейские страны не противились этому поглощению, хотя оно нарушало Версальский договор, подписанный 28 июня 1919 г., который формально завершил Первую мировую войну и запрещал объединение Германии и Австрии.