— Зачем тебе этот шнапс, я тебе все свои талоны на водку, если хочешь, отдам. — И, проведя пальцем по рукаву подруги, восхищенно спросила: — А кофта с плечиками у тебя чья?
— У меня все немецкое.
— Потрясающая! У нас от них все тащатся! Мне бы такая тоже пошла.
— Считай, что она твоя. Я себе другую там куплю.
— Машка, ты не дома будешь жить? — увидев, как водитель выгружает чемодан подруги перед отелем, удивилась Катя.
Подмигнув, Маша показала глазами на Генриха:
— Муж так решил, видишь, охрану мне выделил. Два номера в одном отеле рядом.
— А он не боится своего охранника? — Катя своими серьезными глазами пронизывает немца.
— Нет. Он верный друг.
— О-о, — непривычно весело смеется Катя.
Маша вместе с ней.
— Хочешь, я приглашу тебя в валютный бар? — облокотившись на регистрационную стойку в отеле и скосив на подругу глаза, шепчет Маша, так чтобы не расслышал Генрих.
— А он тебя отпустит?
— Нет, я пойду вместе с вами, хоть и не очень хочется, — тут же вмешивается по-немецки Генрих.
— Он что, понимает по-русски?
— Нет, просто он очень догадливый. Чувствует, что мы собрались улизнуть.
Разместив Машины вещи в просторном номере, заказанном Людвигом, девушки потихоньку захлопнули дверь и на цыпочках пробрались по коридору к выходу.
Ступеньки, ведущие в ночной бар, перемигивались красными огоньками.
Мягкая музыка, по-вечернему разодетая публика, бармен в жилете с яркой бабочкой, разноцветные этикетки вин, звон бокалов — ночная жизнь окутывает подруг, словно плащ сказочного звездочета.
— Маш, мне никогда не приходилось бывать в таких заведениях! Как за границей, да?
Не видевшиеся столько лет подруги уселись на высоких табуретах возле стойки.
— Что будем пить? — Подскочивший бармен приветливо улыбнулся молодым дамам.
— Машка, — Катя закрыла глаза, — мне это снится? Да?
— Вот это. — Маша показывает на незнакомую Кате бутылку.
— За встречу.
Девушки чокаются. Приятное тепло разливается по телу.
— Теперь не снится? — подперев подбородок кулаком, спрашивает Маша.
— Смотри. — Катя глазами показывает на соседний табурет.
Примостившийся рядом Генрих, словно отбывая повинность, цедил минеральную воду.
— Как это мы тебя не заметили? — весело спрашивает Маша.
— Я шапку-невидимку надел.
— Приготовься продержать ее на голове всю ночь!
— Нет, нам скоро пора спать.
— А нам нет, — разозлилась Маша. — Знаешь, сколько я ждала этого? А ты ничего не понимаешь! Еще по одной, — спешно обратилась она к бармену. — И ему тоже, пока он опять не спрятался.
— Я не буду, — упрямо отказался Генрих.
— Мы вас угощаем, — решив помочь подруге, разошлась Катька и, желая разрядить обстановку, улыбнулась немцу лучшей из своих улыбок.
Катька никогда не считалась красавицей: нос, длиннее положенного, высоковатый лоб, только умные, лучистые глаза с сочувствием и пониманием глядящие на собеседника, подкупали. Еще Катька была грациозной и женственной, за что нравилась мужчинам. Не всем, только тем, кто понимает толк в женщинах. Но Генрих не поддался.
— Угостите лучше меня, девчонки, — раздался за их спиной знакомый голос. Маша вздрогнула.
— Владимир Берцев! — обернувшись, воскликнула Катя. — Ты здесь… в валютном баре?
— Да-а, он самый, — приняв Катю за одну из своих поклонниц и даже не взглянув в сторону Маши, представился он.
Переполненная самодовольством физиономия бывшего одноклассника светилась.
— Вов, ты что же, не узнаешь нас? — удивилась Катя.
— Нет. — Взглядом скользнув по Кате, Берцев стал приглядываться к фрау в меховой горжетке. Подарок Людвига на холодную Москву сбил его с толку. — Вы, мадам, оттуда, из-за кордона? — пьяно бормотнул он.
— Вов, это же Машка! Забыл? — пыталась достучаться до выпившего одноклассника Катька.
Глаза великого спортсмена просияли.
— Вот так встреча! Девчонки! За это надо… — Он кивнул бармену.
— Я ухожу, — строго вмешался в разговор Генрих.
Воспоминания о своей первой неразделенной любви заставили сердце Маши бешено заколотиться, она растерялась.
— Генрих, извини, я… А впрочем, — разрываемая чувствами, она поднялась с табурета, — я иду с тобой.
— Маш, — расстроилась Катерина, — мы только начали.
— Завтра-завтра, — шепнула ей на ухо Маша.
— Маша, ты такая стала! — Не обращая никакого внимания на Генриха, Владимир задержал ее.
Глаза бывшего возлюбленного не просто смотрели на нее, они радостно пожирали с ног до головы хорошо одетую, богатую знакомую незнакомку.