— Да, парня хотели из школы исключить.
— Ага, потом выяснилось, что физрук тщедушного Лешку перед девчонками выставил, отжиматься заставил. Кстати, Машка первая вступаться за Лешку ходила. Доказывала, что его человеческое достоинство унизили.
— Справедливая была.
— А теперь?
— Что теперь?
— Справедливая?
— К кому?
— Ко мне, например?
— Ты о чем, Вовочка?
— Я о том вечере, когда ты мне позвонила, а я…
— А ты с другой был.
— Случайно одна заскочила, — отмахнулся бывший спортсмен. — Для меня она никакого значения… Понимаешь?
Владимир взял бутылку со стола.
— Будешь? — не спрашивая разрешения хозяйки, предложил он.
— Ведь ты и до этого так со мной поступил. «Раз пришла, раздевайся, ложись в койку!» А потом: «Пошла вон, надоела!» — Маша махнула рукой.
— Хочешь об этом поговорить? Давай! — Он выпил еще. — Так вот, я тогда только с соревнований приехал, вытряхнутый весь был. Еще напился, в милицию попал. Не мог больше! Понимаешь, о чем я? — Маша с недоверием покачала головой. — А с тобой тогда впервые по-настоящему… — Он говорил так искренне, что Маша поверила. — Очень тебя хотел. Теперь понимаешь? — Продолжая свое признание, Володя опустил глаза. — Знаешь, как это у мужчин? Мечтаешь, хочешь, во сне видишь. А когда вот оно у тебя под носом, не очень-то получается. А ты ничего не поняла. Эх ты!
Чувство вины, поначалу охватившее Машу, сменилось подозрением.
— Ага, и поэтому сразу же мне замену нашел? — напомнила она Владимиру о визжащем в трубке женском голосе.
— Самоутвердиться хотел! — не моргнув глазом отбился великий спортсмен.
— Ну и как, получилось? — грустно полюбопытствовала она.
— Ты и свою, и мою жизнь под откос пустила, — театрально вздохнул спортсмен.
— Это почему же под откос? У меня муж — умный, добрый, богатый. Он меня любит больше жизни.
— А ты, ты любишь его? У тебя же тоска в глазах! Во, я вижу, и слезы!
Владимир, встав из-за стола во весь свой могучий рост, наклонился над Машей.
— Маш, бросай его. У меня теперь все есть, и квартира, и деньги. На кой тебе эта заграница! Ты же не такая!
— Мне заграница не нужна. Но его не могу бросить. Он без меня теперь пропадет, — разнервничалась Маша.
— Он ведь старше тебя, Катька говорила. Как это пропадет? Он себе свою немецкую фрау найдет.
— А я что? — Маша смотрела на свою первую безответную любовь, и старые чувства нахлынули вновь, вытащив из глубины никогда не затухавшую страсть.
— А ты за меня замуж выйдешь. И мы будем жить-поживать. Помнишь, как мечтали, когда детьми были?
— Ты шутишь. Это ты не со мной мечтал!
— Разве?
— И потом, Вовочка, я ведь уже замужем. — Маша посмотрела на свой перстень счастья.
Владимир, легко приподняв ее со стула, сгреб в охапку.
— Давай попробуем еще раз. Я так этого долго ждал. Когда узнал, что ты туда навсегда махнула, места себе не находил.
Маша от его объятий затрепетала. Вспомнилась не та холодная постель, с которой он бесцеремонно выгнал ее, а теплая батарея в подъезде после ледяной стужи. Его пальцы, пробравшиеся под ее тоненький свитер, томное детское забытье от первых интимных ласк красавчика, славного на всю школу.
— Где, Володечка, мы с тобой пробовать будем? — одернула сама себя Маша, сдерживаясь изо всех сил. — У мамы моей под носом, здесь, в малюсенькой квартире?
— Значит, по расчету вышла. Я так и знал. — Он театрально опустил голову.
— Не совсем так, Вова. Людвиг такой добрый, такой нежный. И ради меня готов на все. Я всю жизнь на раскладушке спала. И в ушанке мальчишечьей ходила. Не понимала, что живу плохо. А он мне мир показал, одел, обул, как говорится! И ему для меня ничего не жалко. Ты ведь тоже мог бы, у тебя возможности тогда были другие, не такие, как у всех. А ты выгнал меня.
— Заладила: выгнал-выгнал! Пойдем ко мне, поговорим. Тут у тебя мама, брат. У меня квартира.
— Там же у тебя тоже мама?
— Нет. Она сейчас в больнице на обследовании лежит, устроил.
— Мне Людвиг будет звонить, не могу. — Маша мягко отстранилась от своего бывшего возлюбленного.
— Пусть мама скажет, что ты спишь. Подумаешь, что он тебя оттуда достанет?
— Моя мама и вранье? — Маша покачала головой.
— Маш, видишь, как я тебя хочу. — Он взял ее руку в свою, дотронулся ею до своего сердца, а потом стал опускать все ниже и ниже.
— Стой, Вова, я так не могу. — Маша отдернула руку и отскочила, чувствуя, что не в силах сопротивляться.