— Да? — спросила она и слегка подвинулась ближе к дверце со своей стороны.
— Сейчас, когда нам предстоит обогнуть эту халупу с другой стороны, следует быть особенно осторожными, — предостерег Уилли. — Снаружи управления порта есть телефонная будка — ну, может быть, выше по дороге на пару сотен ярдов... знаешь, что я имею в виду?
— Да, — послышалось в ответ.
— В этой будке кто-то есть, и я не хочу, чтобы этот кто-то заметил нас.
— Но почему?
— Ну, лапочка, да потому, что если он увидит, то просто испортит всю нашу вечеринку, только и всего.
— Какую еще вечеринку?
— Да ту, что мы с тобой собираемся устроить.
— Не слишком-то на это рассчитывай! — отозвалась Джинни.
— Лапочка, — ответил он, — не рассчитывай я на это, мог бы стать богатым. — Он ухмыльнулся и повторил: — Мог бы!
— Да-а? — протянула она с недоверием.
— Пошли!
Они выбрались из машины и направились по гравию подъездной дорожки к задней части халупы, а затем вдоль нее параллельно океану. Он остановился на углу и выглянул в сторону телефонной будки, стоящей ярдах в двухстах от этого места. Гуди Мур наверняка ожидал в ней, как и предполагалось, условленных звонков с пятиминутными докладами из каждого дома на берегу.
Есть же такие люди, которые заходят слишком далеко, подумал тем временем Уилли, продолжая наблюдать за будкой и размышляя, как исхитриться провести женщину вдоль всей этой стороны здания и далее, до самой комнаты так, чтобы ее не заметил Гуди? Он крепко держал запястье Джинни, чувствуя биение ее пульса. Он был уверен, что в том помещении обязательно есть кровать.
Гуди потянулся в карман рубашки за сигаретой.
— Как только он начнет прикуривать, — прошептал Уилли, — ты пойдешь. Слышишь меня?
— Ладно, — кивнула она.
— Я намерен доставить тебе наслаждение, детка, — уточнил юноша. Затем опять глянул на будку. Гуди уже зажал в губах сигарету, потом вытащил коробку спичек из кармана, достал одну, чиркнул и наклонил голову к пламени. — Ну, пошла! — прошептал Уилли.
Он предполагал, что она сбежит от него прямо сейчас, но вместе с тем знал или, по крайней мере, надеялся, что этого не случится. И она сделала все в точности, как он говорил ей, — пустилась бегом изо всех сил вдоль стены халупы, затем распахнула дверь, юркнула внутрь и закрыла ее за собой, — и все это она проделала еще до того, как Гуди в будке раскурил сигарету и выбросил спичку.
Уилли же пришлось дожидаться еще целых пять минут до того момента, пока не предоставилась следующая возможность — а это произошло, когда кто-то в хаки (похоже, что Клэй Прентис — он не мог ручаться с точностью, так как тот подошел к будке со стороны порта) остановился, чтобы поболтать с Гуди. Уилли просто выскочил из-за угла с ружьем в руке, проскользнул тем же путем вдоль стены к двери, открыл ее, вошел в комнату, захлопнул за собой и только тогда обернулся.
Она лежала на кровати в ожидании Уилли.
На ней уже не было светлого рабочего платья, белых туфель на плоской подошве без каблука и порванных чулок: она все успела сбросить и лежала теперь на кровати в одной белой комбинации лицом к стене и спиной — к двери. И даже не повернулась, чтобы взглянуть на него.
Он положил ружье возле двери, подошел к постели, сел на ее край и сказал очень вкрадчиво:
— Эй! Разве ты не собираешься повернуться, чтобы убедиться, что это я?
— Я и так знаю, что это ты, — последовал ответ. Ее голос от волнения был невнятен.
Он положил руку ей на спину и оставил в таком положении, не двигая пока никуда.
— И как же ты узнала, что это я? — поинтересовался он.
Не поворачиваясь и столь же невнятно она спросила:
— Ты собираешься убить меня?
— Нет, лапочка, — помотал он головой. — Я собираюсь тебя любить.
Она внезапно повернулась к нему всем телом; комбинация Джинни задралась выше колен. Взглянув ему в лицо, она тихо произнесла:
— У меня такое ощущение...
— Что у тебя, детка, за ощущение? — спросил он, не дожидаясь продолжения. Его руки уже скользили по бедрам женщины, двигаясь поверх нейлона комбинации, комкая ее, сдвигая все выше, чтобы открыть длинные белые ноги. — Какое у тебя ощущение, сахарная моя?
— Такое... ну... что тебе все равно, убить меня или любить... это почти одно и то же.
Он осторожно опустил ее голову на подушку, ощутив только сейчас затхлый запах спиртного, стоящий в комнате. Позже они непременно выпьют, ему хотелось выпить с ней. Но тут ему бросилась в глаза картина на белой стене с изображением Эвы Гарднер. И он попытался вообразить, будто лежит в объятиях этой звезды экрана. Его партнерша в это время уже успела снять с себя все, что было на ней надето, а он продолжал двигать комбинацию все выше и выше к бедрам, разглядывая то, что постепенно открывалось его взгляду; затем коснулся ее, и она подалась ему навстречу, вся влажная от ожидания, издала слабый стон и трепетно произнесла:
— Душка, душка, сладкий мой!
Он спустил вниз бретельки ее комбинации и тут же начал целовать грудь, ощутив на себе руки женщины; затем открыл глаза, и опять перед ним возникла Эва Гарднер на стене. Тут Уилли внезапно вспомнил, что минувшим ранним утром убил человека.
Но в следующий момент ощутил, что для него, здесь, все это уже закончилось, он забыл обо всем на свете, и об этом человеке, Тренче, и о том, что ему полагалось сейчас делать и где быть.
Из того, что он собирался получить сейчас по полной программе — обещанный восторг, предвкушаемое удовольствие от работы с человеком, который знает, что делать, имеет четкое представление, «зачем», «как» и «почему», не страшась при этом собственной гибели, — все это закончилось для него в тот самый момент, когда Уилли вошел в нее, ибо еще этим утром, когда он застрелил Рика Стерна, то уже знал, что свою часть работы выполнил, и больше не ломал особенно голову, беспокоясь о Джейсоне Тренче и осуществлении его плана. Все остальное перестало волновать его, потому что эта длинноногая женщина, лежащая с ним в кровати, пропахнувшая потом и спиртным, и была той, обещанной ему наградой. Именно здесь он намеревался провести весь остаток дня. Дьявол с ней — второй фазой операции, проводимой где-то на воде! Черт с ней — и с фазой номер три и всеми прочими, кроме той женщины, раздвинувшей сейчас под ним ноги. Эта женщина... с ее неистовыми просьбами: «Дорогой, душка, сделай это мне, сделай это, сделай это!» — и представляла собой почетный трофей, доставшийся ему за доблесть, проявленную в минувшем сражении без фанфар и знамен. Он возился с ней с поистине ребяческим упоением.
Ему припомнилось в эти мгновения, как он бежал по заросшему полю, держа за руку маленькую девочку в тот день, когда тучи скрывали склон холма. Живо всплыло в памяти, как мать, надевая белое платье, подкладывала носовой платок в ложбинку между грудей... Казалось, секрет за секретом открывались ему, когда он раз за разом входил в эту женщину, поддающуюся ему, познавая ее и находя ответы на многие свои вопросы, которые долго оставались без ответа.
И он достиг кульминации еще до того, как все вопросы были исчерпаны.
— Я собираюсь оставить тебя здесь на весь день, — прошептал Уилли.
— Хорошо, — согласилась она.
— Даже после того, как все они уйдут, — добавил он.
— Хорошо!
— Нет, не на весь день! Я собираюсь оставить тебя здесь навсегда! — заключил он.
Было двенадцать звонков в управление порта утром и после полудня. Когда телефон затрезвонил в тринадцатый раз, Бенни снял трубку и произнес:
— Порт Костигэна, добрый день!
— Кто это? — спросил голос на другом конце трубки.
— Бенни!
— Какой еще Бенни?
— Бенни Праджер!
— Где Люк?
— Осматривает лодки, сэр! Назовитесь, пожалуйста!
— Это Джоэл Додж, Верхняя Рэмродская дорога.
— Да, мистер Додж!
— Беспокоюсь, как там у вас дела, — сообщил Додж. — Тут все время вопят об урагане, но, похоже, в ваших краях пока тишь, да Божья благодать.
— У нас здесь все пока спокойно, мистер Додж.
— Что же тогда делает Люк возле лодок?
— Ну, сэр, он переправил часть их в укрытую бухту, опасаясь шторма. Но сейчас все остальные мы оставили на прежнем месте. Он просил меня и еще нескольких ребят из Маратона прийти сюда на случай, если ему понадобится помощь — укрыть в бухте и все оставшиеся. Я имею в виду, если ураган и в самом деле приблизится сюда.