— Этой дорогой! — прошептал он, крепче хватая ее за руку, когда развернулся и побежал к океану. У него не было четкого представления, что делать дальше. Самым важным в данный момент показалось: надо было исчезнуть с глаз долой террористов, бегущих от дока к малярке, и, наверное, как можно быстрее добраться до того места, где начинался берег, а затем кружным путем вернуться к доку. Дальше этого планы Костигэна не шли, не было даже четкого представления, что может произойти в следующую минуту. Если их схватят. Мелькнула смутная мысль, что их, скорей всего, убьют, но смерть казалась какой-то нереальной, наверное, в той же степени, насколько нереальным виделось и вторжение Джейсона в город; впрочем, как и все остальное, что произошло этим утром на рассвете.
Люк Костигэн не имел права на страх, не мог позволить себе роскошь руководствоваться эмоциями, ибо в основе плана Джейсона лежала интеллектуальная концепция, уменьшающая страх перед смертью в пользу абстрактной идеи и отодвигающая на задний план реальность того, что их с Самантой в ближайшие несколько минут могут настигнуть пули. Его рука, сжимающая ее руку, ничуть не вспотела. Его сердце колотилось в груди только от изнеможения, вызванного необходимостью бежать, увязая в песке, а вовсе не от страха. Он знал — они должны выбраться отсюда, должны выбраться из города, чтобы предупредить власти, но он не знал, какие именно, — полицию, береговую охрану, армию — кого? Он чувствовал наряду с отчаянием уверенность, что ему никогда не удастся выбраться из города живым, но страха при этой мысли все равно не испытывал. Люди Джейсона сейчас находились повсюду. И в ресторане на западном конце дороги — тоже, а из него просматривались как вход на U.S.-1, так и шоссе S-811, так что эти места исключались. Но если они с Самантой побегут вверх по побережью, по направлению к дому Танненбаума, то их, возможно, засекут люди, борющиеся с пожаром в малярке, которая стояла в низине, и от нее берег хорошо просматривался. Даже если им удастся как-то миновать здание склада, все равно оставались еще люди Джейсона во всех домах вдоль побережья, и любой из них представлял для беглецов потенциальную опасность. Нет, пожалуй, только док являлся тем самым местом, куда следовало теперь пробираться, и он направился к нему сначала лишь в поисках убежища; но, увидев длинный пустой деревянный настил и белую «Крис-Крафт» у конца мола — яхту Джоэла Доджа, — Костигэн внезапно понял, что она — прекрасное средство для передвижения, и соответственно тотчас изменил план.
Саманта отвечала на все пожатия его руки так, словно он передавал ей через пальцы свои инструкции.
Они пробирались с берега на док, воспользовавшись ступеньками в его западном конце, и двинулись по дощатому настилу. Тапочки Саманты издавали легкие шаркающие звуки, пока они бежали по направлению к «Крис-Крафт», и казалось забавным, как это ему удавалось вслушиваться в шарканье ее тапок, ожидая в любой момент пулю в спину. Затем каким-то чудом получилось так, что они забрались на борт яхты целыми и невредимыми и с облегчением нырнули в каюту.
— Давай вниз! — сказал он Саманте и автоматически потянулся к ключу в гнезде зажигания на приборном щитке лодки. Но его рука ухватила лишь воздух, а пальцы, сделав привычный жест, повернули несуществующий ключ, которого в гнезде зажигания не оказалось. Он попробовал вспомнить, висел ли ключ от лодки на доске в малярке, или же... разве Джейсон не собрался пользоваться этой лодкой? Ну конечно же, так оно и есть!
«Крис-Крафт» находилась на плаву подле катера.
Тогда, возможно, ключ должен быть на командном мостике.
Саманта уже преодолела две ступеньки, ведущие в камбуз, и теперь обернулась взглянуть на Люка и прошептала:
— В чем дело?
— Ключ, — ответил он. — Его нет на месте. Я должен опять подняться наверх.
— Я пойду с тобой.
— Нет. Оставайся внизу! Если он наверху, я собираюсь завести движок и отогнать лодку.
— Я тебе понадоблюсь, чтобы отчалить.
— Лодка удерживается на одном тросе.
— Все равно, я с тобой!
Они секунду пристально смотрели в глаза друг друга.
— Хорошо, — сдался Люк, — пошли!
Они уже направились было к выходу из каюты, когда до их слуха донеслись шаги в дальнем конце дока.
— Что это?..
— Ш-ш-ш!
Оба замерли, затаив дыхание, в каюте яхты, ожидая, вслушиваясь в топот тяжелых сапог по деревянному настилу. Этот человек был явно вооружен — на сей счет сомневаться не приходилось. Если они сейчас попытаются пробраться на мостик... Нет! Их единственная надежда на то, что он пройдет мимо яхты.
Люк ничего не сказал. Его пальцы снова легко коснулись ее руки, и он опять повел ее вниз, мимо камбуза и крошечной кают-компании, для приема пищи, и дальше, в спальную каюту, где буквой V располагались койки вдоль носа лодки. Люк закрыл дверь, затем, оставив в ней щелку, стал прислушиваться к звукам шагов на молу. Они приближались. Он опять послушал.
Шаги смолкли — человек остановился.
Рядом с Люком Саманта стояла едва дыша и ободряюще сжимала его руку. Он ждал.
Лодка слегка качнулась, поскрипывание дерева было едва слышным, но Люк знал — человек взошел на борт. Он быстро прикрыл дверь, повернулся и взглянул в лицо Саманты — на нем читалось выражение ужаса, так мог смотреть только человек, загнанный в ловушку: глаза широко раскрыты, ноздри трепетали, губы разомкнулись, обнажив плотно стиснутые зубы. И он вдруг подумал: не такое ли точно выражение и на его лице? Затем он услышал тяжелые шаги по виниловой палубе в кубрике, потом на корме и выше. Спальная каюта была что-то футов восемь в поперечнике, в самой широкой части буквы V, с сужающимся до двух футов палубного пространства прохода между койками. Возле двери расстояние не превышало и шести футов, а стык буквы V был не более двух, с занавешенным шкафчиком, с сужающимися к носу стенками; еще два больших шкафа были встроены вдоль каждой стены каюты по всей длине и проходили под койками.
Кроме шкафов, больше спрятаться было негде.
Люк бесшумно отвел раздвижную дверцу шкафа, находящуюся ниже койки, на стороне, обращенной от мола. Саманта, не произнеся ни слова, опустилась на колени и втиснулась в это узкое пространство, продемонстрировав при этом удивительную изобретательность: сначала просунула голову с туловищем, затем развернулась, поджав колени, и только потом, когда поместилась вся, распрямила ноги.
— О'кей? — спросил Люк шепотом.
— Да, — прошептала она в ответ.
— Хорошо. Я буду здесь, рядом. Не бойся!
Люк плотно задвинул дверцу и быстро повернулся к стене каюты, обращенной к доку. Он услышал шаги на лестнице, ведущей вниз. Бесшумно открыл выдвижную дверцу шкафчика и затем попытался залезть внутрь его, используя прием Саманты. Но тут же с досадой обнаружил, что его ноги слишком длинны — они никак не убирались в шкаф. Шаги тем временем приближались, они раздавались уже в камбузе. Люк вылез из шкафчика и решил попробовать другой способ: сначала согнул ноги в коленях, на боку, а затем, перекинув через порожек нижнюю часть туловища, втиснулся плечом, как раз тогда, когда шаги затихли возле закрытой двери спальной каюты. Низко прижав голову к подбородку, он наконец-то весь поместился внутри узкого шкафчика, плотно прижав ладонь к внутренней стороне выдвижной дверцы и моля Бога, чтобы она не скрипела, когда он станет ее задвигать.
Ему это удалось с первого раза и в тот самый момент, когда дверь в спальную каюту приоткрылась.
В темноте, лежа со скрещенными на груди руками и ногами, плотно притиснутыми к стенкам шкафчика, он закрыл глаза и стал ждать.
Немного погодя Люк услышал, как дверь каюты так же осторожно кто-то закрыл; этот «кто-то» приветствовал вышедшего человека за стенами каюты. Оба чему-то засмеялись, и начался разговор. Люк не мог отчетливо расслышать слов, однако сделал попытку понять, о чем идет речь. И единственное, что он понял, это то, что, кажется, оба собеседника не собирались покидать лодку.
Волонтеры — пожарные из Биг-Пайн-Ки, двадцать пять человек на двух современных пожарных машинах прибыли в Охо-Пуэртос в течение пяти минут после звонка Сондры Лэски. Визжа шинами, машина свернула на шоссе S-811, почти сбив заграждение на въезде. Дэнни Лэтхем, старший пожарный, выпрыгнул из кабины первой машины, выругался и заорал, чтобы ему помогли очистить дорогу. Пожарные попрыгали обратно на свои места сразу же, как только оттащили барьер, и опять понеслись в город прямо в порт Костигэна, где дым все еще клубился над маляркой.