— История очень загадочная,— подтвердила доктор Кертис.— Я не знаю, как это объяснить, да у меня и времени не было разбираться. Могу сказать только одно: сразу же после того, как персонал больницы получил способность видеть витонов, мы обнаружили, что они часто наведываются сюда, притом в больших количествах. Пробираются в палаты и паразитируют на пациентах, страдающих от сильных болей. От них мы, конечно, это тщательно скрываем.
— Понимаю.
— Персонал они почему-то не трогают.— Она вопросительно посмотрела на гостей.— Вот только почему — не знаю.
— Да потому, что для них малоэмоциональные люди — все равно что бесполезные сорняки,— сказал Грэхем,— особенно там, где полно вкусных, зрелых, сочных плодов. Ваши палаты — настоящие фруктовые сады!
На ее гладком овальном личике мелькнуло отвращение, вызванное столь грубым сравнением.
— Иногда мы замечаем, что все шары, находящиеся в здании, начинают поспешно удирать и потом какое-то время не появляются,— продолжала она.— Так бывает по три-четыре раза на дню. Сейчас был как раз такой случай.
— Вполне вероятно, что он спас нам жизнь.
— Возможно,— согласилась она с подчеркнутым безразличием, которое, однако, никого не обмануло.
— Скажите, доктор... то есть... Гармония,— он грозно глянул на Воля, расплывшегося в ухмылке,— а не совпадало ли каждое их бегство с чем-нибудь особым в больничном распорядке? Может быть, пациентам давали какие-то лекарства, или включалась рентгеновская аппаратура, или открывали бутылки с какими-то химикатами?
Она ненадолго задумалась, казалось, забыв о пристальном взгляде собеседника. Потом встала, порылась в картотеке, позвонила по телефону, переговорила с кем-то, находящимся в другой части здания. Когда она закончила разговор, на лице ее появилось довольное выражение.
— Очень глупо с моей стороны, но, должна признаться, сама я до этого не додумалась.
— Так что же это? — нетерпеливо спросил Грэхем.
— Аппарат УВЧ-терапии.
— Вот эго да! — Он хлопнул себя по колену и наградил заинтригованного Воля торжествующим взглядом.— Установка для прогреваний! Она что, не заэкранирована?
— Нам так и не удалось заэкранировать ее как следует. Хотя мы пытались, потому что она создает на экранах местных телевизоров помехи в виде сетки. Но аппарат такой мощный, что его излучение проникает повсюду. Все наши усилия пошли прахом, и, как я понимаю, недовольным пришлось заэкранировать свои приемники.
— А какая у него длина волн? — допытывался Грэхем.
— Один и двадцать пять сотых метра.
— Эврика! — Он вскочил на ноги, готовый ринуться в бой.— Наконец-то у нас есть оружие!
— О каком оружии ты говоришь? — Воль не очень-то разделял его восторг.
— Витонам это не по вкусу. Ведь мы сами видели, да? Одному небу известно, как эти волны влияют на их органы чувств. Может быть, они ощущают их как невыносимый жар или то, что у витонов соответствует омерзительному запаху. Как бы то ни было, можно с удовлетворением отметить, что они предпочитают убраться подобру-поздорову. А все, что рождает у них желание поскорее смыться, само собой, становится оружием.
— Как знать, может, ты попал в точку,— изрек Воль.
— Но если это оружие или хотя бы потенциальное оружие, почему же витоны его не уничтожили? — скептически заметила доктор Кертис.— Ведь они без малейших колебаний уничтожают все, что сочтут нужным. Почему же тогда они не тронули то, что угрожает их жизни,— если, конечно, оно и вправду угрожает?
— Чтобы привлечь внимание отчаявшегося человечества к кабинетам физиотерапии, нельзя придумать ничего лучшего, чем начать их крушить.
— Теперь понятно.— В ее больших темных глазах читалось раздумье.— Их хитрость просто невероятна. Они все время опережают нас на несколько ходов.
— Опережали,— поправил ее Грэхем.— Зачем жить прошлым, когда есть будущее? — Он снял телефонную трубку.— Необходимо срочно сообщить об этом Лимингтону. Может быть, наша новость — настоящая бомба. Может быть, она именно то, на что я так надеюсь, и спаси нас Бог, если я ошибаюсь! К тому же его технарям, возможно, удастся соорудить такой аппарат для защиты участников сегодняшней встречи.
На маленьком экране появилось усталое, измученное лицо Лимингтона. Выслушав торопливый отчет Грэхема, он несколько приободрился. Переговорив, Грэхем обратился к доктору Кертис: