— Сегодня в девять часов вечера в подвальном этаже здания Национальной страховой компании на Уолтер-стрит состоится научное совещание. Я хотел бы вас пригласить.
— Буду готова к половине девятого,— пообещала она.
Профессор Чедвик уже дошел до середины своей речи, когда
Билл Грэхем, Гармония Кертис и Арт Воль тихонько прошли по центральному проходу и сели на свои места. Подвал был набит битком, все сидели молча, внимательно слушая.
Полковник Лимингтон, сидевший в первом ряду с краю, обернулся и, желая привлечь внимание Грэхема, указал пальцем на большой шкаф, застывший, как часовой, у единственной двери. Грэхем понимающе кивнул.
Держа в одной руке свернутую в трубку газету, а другой делая энергичные жесты, профессор Чедвик говорил:
— Вот уже пару месяцев как «Геральд трибьюн» раскапывает многочисленные факты и все еще не дошла даже до середины.
Материалов такая масса, что остается только дивиться, насколько открыто витоны делали свое дело в полнейшей уверенности, что люди ничего не подозревают. Должно быть, мы казались им абсолютно безмозглыми.
— Так оно и есть,— раздался насмешливый голос из задних рядов.
Чедвик не стал спорить и продолжал:
— Их метод таков: они «объясняют» собственные ошибки, упущения, промахи и недосмотры, внушая нам суеверные мысли в качестве их «оправдания», и подкрепляют эти мысли, творя по мере необходимости так называемые чудеса, а также устраивая полтергейсты и спиритические феномены, когда мы сами на них напрашиваемся. Все это делает честь сатанинской изобретательности коварных тварей, которых мы называем витонами. А в качестве средоточия своих психических уловок, призванных вконец нас заморочить, они выбрали исповедальни и спиритические сеансы. И священник, и медиум стали их союзниками в дьявольском стремлении не допустить прозрения слепых толп.— Он насмешливо взмахнул рукой — Ну а особо зоркие всегда могли заглотить их наживку: явления Пресвятой Богородицы и других святых, грешников или теней почивших. Вперед, ребята, спешите видеть!
Кто-то невесело рассмеялся, и этот холодный, безжалостный смешок резанул по нервам слушателей.
— Ну а если говорить серьезно, сведения, собранные «Геральд трибьюн», есть не что иное, как свидетельство человеческого легковерия, свидетельство того, как множество людей может смотреть в лицо фактам — и отрицать их! Свидетельство того, как люди могут видеть рыбу и называть ее мясом или птицей, в зависимости от установок их косных пастырей, таких же близоруких, как они сами. Или из жалкого страха потерять невидимое место в призрачных небесных чертогах, или из наивной веры, что боженька может не выдать им крылья, посмей они заикнуться, будто картина мира, которая, по его авторитетному утверждению, ниспослана прямиком из рая, на самом деле восходит прямехонько из ада.— Он замолчал, потом тихо, но достаточно слышно добавил: — Не зря ведь говорят, что дьявол — извечный лжец!
— Согласен,— зычным голосом произнес Лимингтон, нимало не заботясь о том, что выступление ученого могло лично задеть кое-кого из собравшихся.
— Я и сам обнаружил массу убедительных фактов,— продолжал Чедвик,— К примеру, в начале тысяча девятьсот тридцать восьмого года существа, которых мы теперь знаем как витонов, частенько наведывались в район реки Фрэйзер в Британской Колумбии. Время от времени сообщения о них попадали в газеты. Заметка в «Бритиш юнайтед пресс» от двадцать первого июля тысяча девятьсот тридцать восьмого года утверждает, что опустошительные лесные пожары, бушевавшие тогда на Тихоокеанском побережье Северной Америки, были вызваны некими объектами, которые описывают как «сухие молнии» и называют доселе неведомым феноменом.
В тысяча девятьсот тридцать пятом году в индийском Мадрасе объявилась эзотерическая секта поклонников летающих шаров. Члены секты, по всей вероятности, могли видеть объекты своего поклонения, совершенно незримые для неверующих. Попытки сфотографировать эти предметы неизменно заканчивались неудачей, хотя и я, и вы знаете, что получилось бы на снимках, имей фотографы эмульсию Бича.
«Лос-Анджелес игзэминер» за середину июня тысяча девятьсот тридцать восьмого года сообщает о случае, аналогичном тому, который произошел с покойным профессором Мейо. В статье, озаглавленной «Смертельный прыжок выдающегося астронома», рассказывается, что доктор Уильям Уолес Кэмбел, почетный профессор Калифорнийского университета, погиб, выбросившись с четвертого этажа из окна своей квартиры. Его сын объяснил поступок отца боязнью слепоты. Лично я полагаю, что его страх мог быть связан с тревогой по поводу зрения, но совсем не в том смысле, в каком ее поняли окружающие.