Пророчества были, как им и положено, догматическими и двусмысленными. Он мало что в них понял, но ему удалось отыскать в них отрывок, который просто ошеломил его.
"Единственный падет, единственный погибнет, и единственный спасет их всех".
Вообще-то, каста жрецов многие века пыталась понять смысл сказанного, а он нашел ответ сразу же. Однако он никому не сказал, предпочитая держать свои догадки при себе. Теперь он верил, что был прав.
Он всегда знал, что Синевал рано или поздно прилетит сюда. Возможно, по той же причине, по которой он сам здесь. Тот факт, что по пути он наткнулся на виндризи, был либо непостижимой игрой Вселенной, либо простой случайностью, но это было не важно.
Сеч Дерхан был счастлив. Его ученик возвращался к нему после стольких циклов.
— И именно здесь вы надеетесь найти... тех, кого мы ищем? — скептически сказал Ленньер, и Деленн мысленно согласилась с ним.
— Разумеется, господин Ленньер! Разве Вы не знаете? Куда все идут в первую очередь, когда прилетают на какую-нибудь планету? Конечно же, в ближайший бар!
— У нас в Минбарской Федерации нет баров, — терпеливо ответил Ленньер. — Принятие алкоголя делает нас... социопатами. В лучшем случае.
— О, не волнуйтесь. Это торговый путь. А на торговых путях попадаются торговцы. И еще не было торговца (минбарцы не в счет), который бы не пил. А когда они пьют, они делают четыре вещи: играют в карты, ищут ближайшую свободную особь противоположного пола, дерутся и сплетничают. Если... те, кого мы ищем, не там, значит, там обязательно найдется кто-нибудь, кто слышал что-нибудь о ком-нибудь, кто знает что-нибудь, что поможет нам найти их. Теперь, если бы мы могли прекратить слоняться вокруг и привлекать внимание окружающих...
Деленн понимала опасения Ленньера. Она их разделяла. Этот... бар не выглядел приличным местом. Он вонял, был грязен, и, судя по звукам, которые доносились оттуда, вряд ли его посещение сулит приятные впечатления.
Но ее недавний приступ лихорадки тоже не был приятным, и Деленн не собиралась пережить его снова.
Она толкнула дверь и вошла, убедившись, что серый капюшон скрывает ее лицо и голову.
Они были на Казоми-7 уже около двух часов. Официально принадлежащая дрази, планета служила для Лиги Неприсоединившихся Миров в качестве перекрестка важных торговых путей, и, к тому же, она была домом для ипша, центавриан, хиачей, бракири, пак'ма'ра (живших отдельно от всех), для нескольких нарнов, геймов, для одного или двух токати (которые жили дальше всех от пак'ма'ра), и даже для нескольких землян. Планета была пустынной, выщербленной дождями и очень, очень холодной. Она была также, что неудивительно из-за огромного разнообразия ее населения, склонной к вспышкам чрезмерного насилия, особенно во время драк зеленых и пурпурных дрази за лидерство.
Лондо, разумеется, все это безумно нравилось.
Он вошел вскоре после Деленн и промаршировал прямо к стойке, заказав напиток, который, как предположила Деленн, содержал алкоголь. Она очень хотела пить, но сомневалась, что ее желудок сможет принять что-то, даже воду.
Вместо этого она обвела взглядом бар. Она заметила несколько дрази, все они носили зеленные повязки. Деленн стало интересно, был ли это бар "только для зеленых". Оценив размеры бармена-буллоксианина, она решила, что так и есть.
За два столика от них явно шла какая-то игра. О степени ее азартности можно было судить по громким крикам и шипению. Казалось, гейм выигрывал, а некий бракири все больше мрачнел.
В дальнем углу толпились группа хорошо одетых центавриан. Кажется, они были зрителями какого-то танца. Они тоже производили немало шума, и при этом швыряли что-то на сцену.
И наконец, в самом дальнем, самом темном углу бара, сидел человек, который не пил, не ел и не играл, мимо которого взгляд Деленн проскользнул, не задержавшись. Он, однако же, заметил ее присутствие.
Техномаг Вейяр был заинтригован.
Во Вселенной есть места, ставшие великими, места, которые притягивают великие дела и великих людей. Есть места, не имеющие никакой значимости, и которые никогда не станут более важными, чем они есть сейчас.
И есть места, где однажды что-то произошло, и которые будут нести память об этом важном событии через вечность, до тех пор, пока живы воспоминания, пока болит что-то в душе, пока звучит песня.