Вот почему я начал свои искания Валена. Я должен получить ответ, Сеч Дерхан. Действительно ли я тот, кто должен быть вождём народа Минбара? Я покинул Минбар, я покинул народ, ибо я должен найти этот ответ сам. Если же мне действительно суждено спасти нас всех... если тот, кто говорил со мной, действительно был Валеном... в таком случае, то, что случится в моё отсутствие, не имеет никакого значения. Потому что это означает, что я смогу исправить всё, ибо буду знать, что поступаю так, как следует, буду вновь наделён чувством своей правоты.
А если же это не так... тогда будет правильно, если я удалюсь и уступлю место тому, кто сумеет исправить мою ошибку.
Дерхан молчал, и было невозможно прочитать отражения мыслей на его суровом лице.
- "Один падёт, другой умрёт, а третий целый мир спасёт", — тихо проговорил он. — Знай же, что и Трифану, и Неруну было явлено то же самое видение, что и тебе. В первый раз, как каждый из них вошёл в Грёзы. Они не говорили об этом никому, и даже друг другу.
Синевал мог только ошеломлённо смотреть на него.
— Значит, может быть, это вовсе не я... Значит, я...
— Возможно. Ведь ты ещё не нашёл Валена, чтобы спросить его об этом? Где теперь Трифан и Нерун?
— Трифан... погиб в битве с Врагом... у Проксимы. Где Нерун... я не знаю. Он покинул нас. Мы с ним очень мало разговаривали после войны.
— Да, это так. Что ж, может быть, именно ты — тот, о ком сказаны эти слова, Синевал.
— А может быть, и нет!
— Да, может быть, и нет. — Дерхан замолчал на минуту. — Пророчества лишь изредка дают нам путеводную нить для будущего, и нить эта всякий раз необычайно тонка, Синевал. Ты не должен был покидать Минбар, но что сделано, то сделано, и пути назад для тебя уже нет. Иди за мной. Я располагаю знанием, которое может оказаться полезным для тебя.
Синевал не слышал своего ментора. Обернувшись, он обводил взглядом голые скалы и пустоши, из которых складывался лик этой невзрачной планеты. Эта земля была окроплена кровью Валена... его дух обитал здесь. Синевал знал это.
А что, если...
— ВАЛЕН! ОТВЕТЬ МНЕ!
Лишь гаснущие отголоски эха ответили ему.
Деленн было холодно.
Она не понимала, почему. Конечно, эта планета была более холодной и неприветливой, чем все те места, где она жила до сих пор — холоднее даже той планеты, которую она до недавнего времени называла своим домом. Но дело было не в этом.
Деленн привыкла к власти. Она не любила власть, и она не стремилась к обладанию ей, но уже более шестнадцати циклов это было неотъемлемой частью её жизни. Даже после того, как её похитил Джон, у неё оставалась власть. Даже после того, как минбарское общество отвергло её, у неё оставались крупицы власти. Она знала нечто такое, что не было ведомо никому из Армии Света Г'Кара. И это знание автоматически означало власть. Ей не нравилось это, и она не стремилась к такому положению вещей, но это ничего не меняло.
А теперь же она впервые ощутила настолько остро, каково это — чувствовать себя совершенно беспомощной, как мошка рядом с великанами. Это пугало её, и холод подбирался к самому её сердцу.
С самого момента своего неожиданного появления техномаги почти не разговаривали с ней. Лишь их глава — Элрик — произнёс странные, пророческие слова о её судьбе. Это не понравилось Деленн, которая сама когда-то изрекала похожие пророчества. И вот, теперь её привели в какое-то здание. Это место невероятным образом сочетало в себе вечность и мимолётность, уникальность и обыкновенность, тьму и свет, силу и слабость, красоту и уродство.
Они ничего не сказали ей, и все так тяжело дававшиеся — ей было больно делать каждый вдох — попытки завязать разговор были проигнорированы. Они не разговаривали даже друг с другом. У Деленн появилось ощущение, что они все чего-то ждут.
Но кроме чувства холода она вдруг ощутила некоторое облегчение. Её зрение туманилось не так сильно, а ноги и руки уже не казались налитыми свинцом. Но она по-прежнему не могла говорить. Каждый вздох словно опалял её грудь пламенем.
Она смежила веки и мысленно унеслась к дому сквозь всю ту бездну расстояния, что лежала между ним и ею.
— Ах.
Деленн открыла глаза. Это сказал Элрик. Казалось, что он... счастлив. Как будто случилось то, чего он так давно ждал.