Короче говоря, не стоит слишком преувеличивать важность этого мира холмов, в целом довольно немногочисленных. В Средиземноморье они зачастую обладают самыми прочно укоренившимися человеческими ресурсами, самыми устойчивыми ландшафтами, но видеть в них главную опору средиземноморской цивилизации, ее единственное творческое начало, как поступает Люсьен Ромье186, было бы чревато слишком смелым упрощением. Нам не следует, в свою очередь, поддаваться искушению и, увлекшись примером тосканских или лангедокских холмов, забывать ради этих ограниченных источников о других питательных началах огромного средиземноморского тела.
3. Равнины
Еще легче впасть в ошибку относительно роли равнин Средиземноморья. Скажите «горы» — эхом разносится в ответ: суровость, скудость, малая плотность населения, отсталость. Скажите «равнина» — эхо отвечает: изобилие, приветливость, богатство, жизненные удобства. Но если речь идет о средиземноморских странах в рассматриваемое нами время, тот, кто прислушивается к эху, может легко обмануться.
Конечно, в Средиземноморье есть большие и малые равнины, которые часто образовывались между пиренейско-альпийскими складчатостями вследствие обрушения с последующим заполнением наносами — результатом тысячелетних усилий озер, рек, или морей. Излишне говорить, что и равнины, более или менее обширные (только десяток из них выделяется своими размерами или своими ресурсами) и более или менее удаленные от моря, сильно отличаются своими характеристиками от окружающих их высокогорий. У них разная протяженность светового дня, разные краски, на них растут разные цветы. Не совпадают даже времена года. В то время как Верхний Прованс и Дофине зима покидает с опозданием, в Нижнем Провансе она «продолжается не более одного месяца», «так что в течение одного сезона там можно видеть и розы, и маки, и цветущие апельсиновые деревья»187. Посол де Брев, который 26 июня 1605 года отправляется со своими спутниками смотреть ливанские кедры, удивляется различию, которое происходит от высоты местности: «Здесь (в Ливане) виноградники только начинают цвести, как и оливы, а хлеба — желтеть; в Триполи же (у моря) можно видеть спелый виноград и оливки, сжатый хлеб и созревающие фрукты»188. Фламандец Пьер Кук д’Алост в 1533 году повествует нам, подкрепляя свой рассказ иллюстрацией, о трудностях, встречающихся ему помимо «дождя, ветра, снега или града» на пути через горы Славонии. «Когда едешь по деревенской местности на равнине», все улаживается: «…греческие женщины приносят для продажи проезжающим всякого рода съестное и припасы надлежащего качества, потребные для путешественников, как-то: лошадиные подковы, ячмень, овес, вино, хлеб или испеченные в золе лепешки»189. Такую же радость выказывает в 1573 году Филипп де Канэ, добравшись на выходе из заснеженных гор Албании до приветливых фракийских долин190. Подобно ему многие другие путешественники были тронуты очарованием жарких равнин, которые, казалось, открывали людям свои ласковые объятия191.
Так только казалось. Ведь эти равнины легко было обустраивать, когда они имели малую протяженность192. Люди тотчас же взяли в оборот их возвышенные части, пригорки, речные террасы,193 опушки гор; здесь они основали густонаселенные деревни, иногда даже города. Напротив, на дне речных бассейнов, под угрозой затопления плотность населения, как правило, остается небольшой. Такой предстала перед Монтенем равнина Лукки, а перед Белон дю Маном — Бруссы*CL; такой всегда предстает перед нами равнина Тлемсена, которую сумели освоить уже римляне: в середине ее находятся сады и орошаемые поля, по краям растут фрукты и виноград, далее располагается ряд известных городов — такое зрелище открывалось еще перед Львом Африканским, который описывал его около 1515 года194. И вдалеке от населенных центров размещены, как бы в соответствии с законом окружностей Тюнена*CM, крупные земельные владения, ведущие экстенсивное хозяйство195. Средиземноморские равнины большего масштаба гораздо хуже поддавались освоению. Долгое время люди пытались овладеть ими от случая к случаю и без особого успеха. Лишь недавно, около 1900 года196, было окончено освоение долины Митиджа, находящейся за Алжиром. Только после 1922 года греческая колонизация одержала верх над болотами на равнине Салоник197. И уже накануне Второй мировой войны были закончены работы по мелиорации дельты Эбро и Понтийских болот198. В XVI веке тем более далеко не все большие равнины были богатыми и процветающими. Эго покажется парадоксом, но чаще всего они имели унылый и пустынный вид.
*CM
Немецкий экономист I половины XIX века, исследовавший зависимость доходности хозяйств от их близости к рынку.