Две данности — рельеф и время года обычно предопределяют если не полностью, то главным образом то, что может и должно происходить. В 1498 году298, в дни Карнавала страдиоты*ED сделали набег на окрестности Пизы. Перечень их добычи, захваченной зимой на берегу моря, не удивляет: триста голов крупного рогатого скота, коров и буйволов, 600 баранов, несколько кобыл, и мулов. Другой набег на турецкую территорию близ Зары в январе 1526 года: уведено 2500 животных299. Последнее свидетельство: в декабре 1649 года300 морлахи*EE, подстрекаемые своим новым вождем, захватили на побережье Далмации 13000 голов скота.
Кочевничество имеет более древнее происхождение, чем отгонное животноводство
По данному нами определению, перегоны скота являются только одной из форм, введенной в правила и как бы испытанной, средиземноморской пастушеской жизни, протекающей как на равнинах, так и на горных пастбищах. Эта испытанная форма представляет собой результат длительной эволюции. Даже самое беспорядочное передвижение стад сопровождается перемещением только одной группы населения, специализирующейся на скотоводстве. Это предполагает существование разделения труда, повсеместное распространение земледелия, следовательно, пахотных полей, за которыми нужно ухаживать, постоянных жилищ и деревень. Часть населения последних, в зависимости от времени года, отправляется либо на равнину, либо в горы. Многие исследования, посвященные XVI веку, показывают такие наполовину обезлюдевшие деревни, где остаются только старики, женщины и дети.
Кочевники, напротив, все перевозят с собой на огромные расстояния: людей, скотину и даже дома. Однако в их странствия никогда не бывают втянуты, как при сезонных перегонах, громадные массы овец. Небольшие стада кочевников растворяются в безбрежном пространстве иногда очень маленькими группами. На сегодняшний день кочевники — правда, в Средиземноморском регионе сохранились только их разрозненные остатки — это дюжина людей, которых встречаешь поздним вечером сгрудившимися у огня в пригороде Бейрута, или в Алжире после сбора урожая, среди жнивья — несколько верблюдов, баранов, ослов, две-три лошади, женщины, одетые в красное, и несколько черных палаток из козьей шерсти; или еще на равнине Анталии в Памфилии, на юге Тавра, два десятка шатров, иногда — но довольно редко — расположенных в виде подковы, как этого требует постепенно исчезающая традиция301.
5. Места зимовки и летнего выпаса овец в верхнем Провансе в конце XV века
По книге Therese Sclaferl, Cultures en Haute-Provence, 1959, p. 134 et 135.
Сезонные перегоны скота и кочевничество выглядят разновременными явлениями, порождениями разных эпох — так не следует ли считать второе более древним, чем первое? На наших глазах на всем пустынном и полупустынном пространстве, которое окружает юг Средиземноморья и тянется в сторону Центральной Азии и далее, прививаемая современными правительствами оседлость превращает потомков древних кочевников в пастухов, ведущих менее суровый образ жизни (в Сахаре, как и в Триполи; в Сирии, как и в Турции и Иране), занимающихся, по сути дела, выгоном скота, специализированным видом труда. Таким образом, указанная хронологическая последовательность выглядит правдоподобной. Следует добавить, что в переделах горного Средиземноморья обратные перегоны скота, по всей вероятности, предшествовали тому, что географы называют нормальными перегонами.
Такая временная последовательность — кочевничество, обратные перегоны скота, так называемые нормальные перегоны скота — представляется правдоподобной. Но дело обстоит вовсе не так просто, как может показаться по этой априорной модели. Прошлое было более щедро на катастрофы, на сокрушительные перевороты, чем на длительные периоды спокойного развития. К сожалению, бедствия, случавшиеся в рассматриваемой нами сфере, известны гораздо хуже, чем политические катастрофы.
В самом деле, при более пристальном рассмотрении подробностей функционирования скотоводческих структур оказывается, что нормальные и обратные перегоны скота довольно часто трудно отличить друг от друга. В Верхнем Провансе302 в XV и XVI веках собственники скота с высокогорья (более многочисленные и богатые) и скотоводы равнин используют одни и те же пастбища. В этих условиях две формы сезонных перегонов скота отличаются только характером задействованной в них собственности. Тут мы из области географии вынуждены будем перейти к социальным вопросам собственности и даже к вопросам политики. Перемещения стад представляют большой фискальный интерес, которым не может пренебречь ни одно государство, как правило, охотно помогающее в организации и охране таких передвижений. Обратные перегоны скота с Абруццских гор на равнину Тавольере в Апулии восходят к римской эпохе и являются стимулом для развития сукноделия в Таранто. Они продолжались впоследствии в достаточно произвольных формах до 1442–1447 годов, когда Альфонс I Арагонский303 своей властью упорядочил их, установив удобные и обязательные маршруты передвижения овечьих стад, tratturi, пути соединения между ними (tratturelli), места отдыха с пастбищами (riposi) и места зимнего выпаса; кроме того, он издал распоряжение, запрещающее продавать скотину и шерсть в других местах, кроме Фоджи, предусмотрев, очевидно, взимание пошлин по пути следования. Эта система, раз и навсегда установленная, в дальнейшем изменялась и дополнялась только мерами защиты от нападений, производимых живущими вдоль этих дорог крестьянами, выращивающими виноград и оливки, и особенно производителями зерна.