Кочевниками были и те люди, которых Бузбек332 видел в окрестностях Анкары, где разводят ангорских овец и баранов с жирными курдюками, известных в Северной Африке под именем берберских. «Пастухи, гонящие эти стада, день и ночь проводят в поле; они везут с собой своих жен и детей на двуколках, которые служат им жилищами; у некоторых из них, однако, есть небольшие шатры; эти люди забредают довольно далеко и при удобном случае занимают новые территории; иногда они уходят на равнину, иногда поднимаются на возвышенности, иногда спускаются в долины; их маршруты и места стоянки зависят от времени года и обилия пастбищ». На границе между Арменией и Халдеей, «в четырех часах в пути от города Эривань, — пишет Тавернье333 в середине XVII века, — находятся высокие горы, куда летом приходят живущие в жарком краю на стороне Халдеи крестьяне, числом до 20 тысяч шатров, то есть семейств, в поисках хорошего выпаса для своей скотины; в конце осени они отправляются в обратный путь».
В этом случае сомнений также не возникает. Сто лег спустя этих же кочевников-туркмен встречает барон де Тотт, но его свидетельство грозит оставить нас в легком недоумении. «Народы, — пишет он, — которые зиму проводят в середине Азии, а летом доходят до Сирии в поисках пастбищ для своих стад, прихватив с собой свой скарб и оружие, считаются кочевниками, но являются ими не более, чем испанские пастухи, которые, следуя за своими овцами, проходят в течение восьми месяцев по всем горам Андалусии»334.
Открываемая таким образом дискуссия полезна, но заслуживает лишь краткого отступления. Смешивать кастильских rabadanes и туркменских скотоводов можно только на первый взгляд, представив себе огромные расстояния, преодолеваемые «странствующими стадами» Месты. Туркмены не покрывают больших расстояний, но путешествуют вместе со своими семьями и жилищами. В этом заключается разница. Кроме того, разногласия касаются слова «номады»*EM. Напомним, что ученый термин «кочевничество» не входит в словарь Литтре, который в то же время иллюстрирует понятие transhumance*EN лишь одним примером, датированным 1868 годом. Впрочем, слова transhumance и transhumant недавнего происхождения: словарь Блока-Варбурга (1960 г.) приводит ранние примеры, датированные 1803 годом. Если слово trashumante и выходит из-под пера Иньясио де Ассо в 1880 году335, непохоже, чтобы этот термин с очень давних пор использовался за пределами Пиренеев, а слово trashumancia доныне отсутствует*EO. Но не станем слишком далеко уклоняться в этом направлении.
Более чем столетние циклы
В ходе предшествовавшего изложения была отмечена чрезвычайная длительность превращения кочевников в сезонных скотоводов, горцев — в жителей равнин и городов. Для завершения всех перемен такого рода необходимы столетия. Чтобы пробудить равнину к деятельной жизни, преодолеть враждебность водной стихии, проложить дороги и прорыть каналы, могут понадобиться и 100, и 200 лет. С того момента как начинается отток населения с гор на равнину, миграции продолжаются столько времени, сколько необходимо для удовлетворения ее потребностей в человеческих ресурсах, — один-два века и более. Это процессы, длящиеся столетиями, и их течение становится заметным только тогда, когда хронологические рамки рассмотрения расширены до предела.
Как правило, историю интересуют только кризисы, которые являются высшими точками этих медленных процессов. Но кризисам предшествуют огромные подготовительные периоды, и они порождают бесконечные последствия. Бывает так, что медленно текущие процессы мало-помалу меняют свое направление. Созидательные периоды сменяются периодами распада и так далее в таком же порядке. Моменты расцвета в жизни гор чередуются с моментами полного упадка, и иногда точка наивысшего подъема является точкой начала падения. Когда история выходит за пределы отдельных событий или локальных процессов, оказывается, что эти «географические» (если так можно выразиться) циклы, имеющие максимальную длительность, подчиняются очень приблизительному согласованию. Так, в конце XVI века перенаселенность и стесненные условия жизни в средиземноморских горах приводят к взрыву. Повсеместная освободительная война сливается в наших глазах и отходит на второй план по сравнению с той формой замаскированной и нескончаемой социальной войны, которую определяют как разбойничество, понятие на редкость размытое. Альпы и Пиренеи, Апеннины или другие христианские и мусульманские горы имеют общую судьбу, которая прочитывается в истории огромных горных цепей, овеянных дыханием окружающего их моря.